фэндом: аниме "BLEACH"; пэйринг: Ичиго/Гриммджо, упоминается Айзен/Гриммджо; жанр: немного юмора, немного жестокости и много-много сентиментальщины; рейтинг: R; предупреждения: однополый секс, мат.
Отказ от прав: чужой мир и чужих героев использую без разрешения, но совершенно бескорыстно.
Комментарий автора: Люди, синигами, пустые... Всяк на своем месте. Но находятся же такие, которым плевать на границы и условности...
Это унизительно… Его волокут, перекинув через плечо, как мешок с барахлом. Куда? Зачем? Из глубоких ран вытекает – багровое, отвратительно-липкое… Всю одежду уже измазал этому придурку, который тащит… а он как будто не замечает… В горле противно булькает. Зачем-то хочется посмотреть наверх, увидеть луну, но – никак, даже головой не пошевелить. Хочется сказать – надменно, зло… но жалкое хлюпанье ломает голос.
- Куросаки Ичиго. Ты не настоящий синигами. Настоящий добил бы. А ты слабак, поэтому…
- Заткнись, - следует усталый выдох ответа. А в дополнение придурок ещё и хлопает его по заду. Не больно. Но обидно. Чертовски обидно.
И даже тогда он не признает себя побежденным…
* * *
- Не спишь?
Ичиго мысленно выругал себя за то, что опять не закрыл окно на ночь. А с другой стороны – если б закрыл, было бы душно…
Он засыпал уже, когда услышал шорох отодвигаемой занавески. Не было нужды поворачиваться, чтобы увидеть, кто это там устроился на подоконнике.
- Чего тебе, Гриммджо?
В ответ – сначала фырканье, потом хмыканье, и только после – конкретное и прямолинейное:
- Давай подеремся!
Всё понятно. Он опять напоролся на бойцов Айзена, в глазах которых являлся как минимум дезертиром. Силы были настолько не равны, что даже такой дурак, как Гриммджо, понял: хорошей драки не получится, его просто быстренько прикончат. Пришлось улепетывать. И вот теперь он приперся сюда, дабы выплеснуть излишек ярости и, по возможности, поставить заплатки на порядком прохудившееся самолюбие. Ичиго это было уже знакомо. И совершенно неинтересно.
- Я хочу спать. Пошел вон!
Гриммджо заерзал на подоконнике, фырканье стало громче. Ичиго, вздохнув, приготовился к тому, что драться, всё же, придется. Эта зараза – Гриммджо – просто так не отлипнет, пока своего не добьется…
- Если не хочешь драться... Тогда давай потрахаемся!
Ичиго буквально подскочил на постели, сон как рукой сняло. Дрожащими руками нашарил ночник, включил, уставился на этого урода. Нет, не похоже, что шутит. Впрочем, Гриммджо шутить не умеет, только издеваться.
- Спятил совсем, извращенец?!
Среагировав на «извращенца», арранкар свирепо сдвинул брови, но в следующую секунду, глядя на Ичиго, будто вспомнил что-то. И расхохотался в голос, запрокинув голову и скаля зубы.
- А! Да! Ты ж малявка ещё! Готов спорить, даже девчонок не щупал!
Ичиго почувствовал, как заливается краской. И возразить-то нечего: правда ведь, не щупал – ни девчонок, ни, тем более, парней. Но обсуждать это с Гриммджо… Ещё чего не хватало!
- А ну, заткни пасть!
Но сердитый окрик возымел на Гриммджо противоположное действие. Сотрясаясь всем телом от нового взрыва хохота, он продолжал измываться:
- Держите меня! Синигами-целка! А может, я возьмусь за твоё обучение? Если хорошо попросишь…
Это стало последней каплей. Нет, были и другие разные личности, которые поддевали Ичиго на предмет неустроенной личной жизни, но Гриммджо… То ли из-за того, что насмешки у арранкара больно злые (а они злые, факт!), то ли из-за чего ещё, но слышать подобную ерунду от Гриммджо было совершенно нестерпимо.
Под руку немедленно попался весомый контраргумент в виде подушки, коей Ичиго с размаху приложил Гриммджо - аккурат по скалящейся физиономии. Арранкар, потерявший бдительность, пропустил этот удар и, не удержавшись на подоконнике, свалился на пол. И тут же Ичиго коршуном кинулся на него сверху, подмял под себя и продолжил успешно атаковать, нанося удары подушкой. Вынужденный уворачиваться, Гриммджо не мог выбраться из-под своего противника, зато – время от времени – получал возможность для нанесения ответных увесистых тумаков.
Всё это было неожиданно, странно и… весело. Им обоим. У Ичиго мелькнула мысль, что вот так вот драться с Гриммджо он совсем даже не против. Ни жертв, ни разрушений, и все довольны…
- Братик, что случилось? – голосок, раздавшийся из-за двери, прервал развлечение.
Ичиго подосадовал на себя: не подумал, что из-за их возни могут сестренки проснуться.
- А… ничего, всё в порядке!
- У тебя такой шум, - продолжали сомневаться сестренки. – Точно ничего не случилось?
- Шум? Это… - Ичиго усмехнулся, глядя на притихшего Гриммджо. – Это кот. Бродячий кот. Забрался с улицы через окно. Никак не могу прогнать.
Гриммджо возмущенно зашипел. Но Ичиго только больше развеселился.
- Котик! – жалобно воскликнула младшая. – Может, он голодный? Я бы его накормила.
- Не-не-не! – поспешно запротестовал Ичиго. Его буквально распирало от накатившего безудержного веселья. – Он такой облезлый и грязный! И от него жутко воняет. С помойки, наверное… Ай!
Это Гриммджо, изловчившись, крепко двинул его кулаком в живот.
- А ещё он злой и кусается!
Второй удар Ичиго успел блокировать. И тут же прижал пальцы к губам готового ругнуться Гриммджо.
- Да тише ты! А то не отстанут!
И оба застыли, слушая удаляющиеся шаги за дверью. А потом… Ичиго смотрел на Гриммджо. Гриммджо смотрел на Ичиго. Подсвеченная ночником синева глаз арранкара была спокойной и серьезной. Ичиго спохватился, что его пальцы явно задержались на чужих губах. И понимал, что надо бы убрать. Но вместо этого… чуть раздвинул губы Гриммджо, дотронулся до клыков – крупные, белые, острые…
Гриммджо, меж тем, продолжал неотрывно смотреть на него своими невозможно синими глазищами, в которых настороженность постепенно уступала место изумлению и любопытству. Но главное – арранкар не пытался остановить Ичиго, как-то пресечь его поползновения. Означало ли это одобрение? Или Гриммджо, как и сам Ичиго в данный момент, не вполне понимал, что происходит?
«Какого черта я делаю? Мне что, нравится? Определенно, нравится…» - пытался думать Ичиго. – «А почему Гриммджо мне это позволяет? Ему тоже нравится?..»
Это жалкое подобие размышлений только подстегивало Ичиго на новые, более смелые действия. Его ладони осторожно погладили страшный шрам на груди арранкара (и зачем только Гриммджо сохраняет его?..), прошлись по животу, так и не решившись спуститься ниже…
Правильно или неправильно, но от происходящего дух захватывало. Творилось что-то невообразимое и – в кои-то веки – не опасное, а очень даже увлекательное. Воздух вокруг звенел удивительной легкостью, как после дождя. Всё казалось простым и понятным. И таким… чистым. Как синие глаза, в которых прямо сейчас отражался Ичиго…
Ичиго наклонился к лицу Гриммджо, чуть коснулся его губ совершенно невинным поцелуем – и едва не одурел при этом от собственной смелости. А после… остановился. Нет, он, конечно, знал, что делать дальше, и был, что называется, готов. И прибил бы на месте каждого, кто сказал бы, что он растерялся…
Просто ему показалось – нужно сказать что-то. Какие-то особенные слова. И он брякнул первое, что пришло в голову:
- Ну что, Гриммджо, может, это я тебя буду учить?
Это, должно быть, разновидность жадности: когда кажется, что вот ещё чуть-чуть, какой-то мелочи не хватает для полного счастья. А на самом деле это «чуть-чуть» оказывается лишним. Или вовсе – ломает то, что есть…
Волшебство исчезло, как рукой смахнули. Ичиго понял это ещё до того, как потемнели синие глаза и привычно нахмурились серебристые брови. И Гриммджо одним движением сбросил Ичиго с себя.
- Пошёл ты! – глухо прорычал арранкар и стремительно выпрыгнул в окно. Оставив Ичиго одного – провести остаток ночи, разгребая мешанину из странных мыслей, эмоций и… нереализованных желаний.
* * *
Он уже покромсал на кусочки с десяток разных тварей помощнее, случайно подвернувшихся под руку. Но внутри продолжало бурлить и клокотать.
Гриммджо понимал: необходимо срочно разобраться, что за сила тащит его раз за разом к этому рыжему недо-синигами. И что за херня произошла во время их последней встречи…
Кто бы что ни говорил, но разбираться в себе и анализировать собственные непростые чувства Гриммджо умел. Но делал это своеобразным способом – во время драки. Когда наподдаст кому-то… ну, или наполучает от кого-то… а лучше – и то, и другое… Глядишь, и свалится на него в этот момент озарение, и придет глубинное понимание чего-то этакого в себе… или не придет – тут уж как повезет.
Пока что Гриммджо не везло. Сам для себя он объяснял это тем, что противники попадались хлипкие, и всё заканчивалось слишком быстро. Настоящий бы бой, чтобы пробежаться по лезвию…
Так и метался, пока не встретил их. Четверо арранкар. Сильные, быстрые – как по заказу. Отлично! Гриммджо кинулся на них не раздумывая, желая лишь одного – чтобы эти ублюдки продержались подольше.
И уже когда срубил башку первому из противников, мимолетно почувствовал что-то странное, будто за ним наблюдают. Но это ощущение лишь слегка кольнуло и испарилось. Поскольку голова у Гриммджо была беспросветно занята Куросаки Ичиго и связанной с ним ерундой.
«Подумать только! Чуть меня не трахнул, ха!»
Так, ещё один противник разлетелся на тряпочки. Следующий…
«Да кем он себя возомнил?! Недоделанный синигами…»
Откуда ни возьмись, появились ещё двое арранкар… Черт, нет, трое! Причем, от последнего, напавшего сзади, Гриммджо не успел толком увернуться, и тот порезал ему спину. Больно… Гриммджо довольно рассмеялся сквозь гримасу боли: вот, теперь начинается драка что надо! Конечно, не совсем, как тогда, с Ичиго…
«Да сдался мне этот Ичиго! Мелкота! Какой-то рыжий сопляк!»
Ещё двоих успокоил. И появились аж четверо новых. Откуда они все лезут?.. Пожалуй, пора драться всерьез.
- Вперёд, Пантера! Порви их на фиг!
Мгновенно трансформировавшись, он ураганом кинулся на врагов, полосуя направо и налево смертоносными когтями. Гриммджо нравилось быть таким. Обожал просто. Сильное, по-кошачьи гибкое тело, и весь он – воплощенная ярость. Почти весь. Потому, что долбанный Ичиго не собирался отпускать его сознание. Недоделанный синигами… оставивший ему шрам во всю грудь («Дерьмо, почему я до сих пор сохраняю его? Как, прямо, сувенир чертов…»). Сопляк Ичиго… тащивший на себе его окровавленную тушу, там, в Уэко Мундо…
И тут предчувствие кольнуло снова. Гораздо сильнее. «Что-то знакомое. Это ощущение… Это же…» Додумать не получилось. Ещё один невесть откуда взявшийся арранкар чем-то запустил в Гриммджо. Сперва показалось, что и не запустил вовсе, только замахнулся, с трудом можно было заметить, что из руки арранкара вылетела прозрачная штука, как пленка или вроде того. Гриммджо не встречал раньше подобного оружия. Он увернулся, штука только ногу… точнее, лапу ему задела. И, похоже, прилипла… Вот тут-то и началось невероятное: нога неимоверно потяжелела, как будто на неё гирь навесили. Двигаться же невозможно… Гриммджо пытался избавиться от этой дряни, тряс лапой, но становилось только хуже: штука не стряхивалась, а наоборот – втягивала, всасывала Гриммджо в себя.
- Что за нахуй?! – заорал он, оглядываясь по сторонам, на своих врагов. Точно они обязаны были ему ответить…
Но арранкары его не трогали. И вообще перестали двигаться. Просто наблюдали – молча и с интересом.
А непонятная хреновина продолжала затаскивать Гриммджо в себя, да ещё с таким причмокиванием… «Ё-моё, будто болотная трясина, только живая!» Гриммджо лихорадочно напрягал мозги: у одного арранкара, бывшего раньше в Эспаде, есть похожее оружие. Но оно не затягивает, а делает живое неживым. И похоже на слизь, а тот парень ею плюется. На какую часть тела попадет – та каменеет…
Но тут другое. Тело Гриммджо не каменело, а становилось тяжелым и отвратительно неуклюжим. Непонятное пугает… Будь то человек, синигами или пустой – перед страхом неизвестного все равны… Вот и Гриммджо сейчас почувствовал, как наползает на него нечто – огромное, темное, вот-вот раздавит. Такого давненько не было…
Но сдаваться он не собирался. Не было в Эспаде никого бесстрашнее Гриммджо, не было никого отчаяннее! Не было и не будет! Страх – последнее дело в битве, забоялся – считай, пропал. И Гриммджо рванулся из этой штуки – собрав всю волю, всю силу, да с таким воплем, что, кажись, небеса содрогнулись, а противников разметало – кого куда.
Ему показалось, что получилось, что он освободился. Хоть рывок и отнял все силы. Но снова стало легко, и оставалось лишь ещё небольшое усилие сделать, всего ничего – словно одежда за гвоздь зацепилась. Гриммджо, уже готовый одним рывком отцепиться окончательно, глянул мельком на липучую штуку и… и обомлел: он смотрел на самого себя. Как копия или отражение в зеркале. Один в один – Гриммджо в полной боевой форме. Даже хвост на месте…
Всего-то секунду смотрел, не больше, но этого короткого замешательства хватило – хреновина мгновенно втянула его обратно, издав противный чавкающий звук. Как заглотила, прямо…
Гриммджо рухнул на землю, не выдержав свинцовой тяжести своего – уже не своего? – тела. И запоздалой наградой – ярко вспыхнуло озарение в затухающем сознании.
Бой – это боль. Боль - это жизнь. Он сражается, чтобы жить. Он сражается, чтобы оставаться собой. Пока есть битва, пустота не поглотит его.
Но есть ли для него жизнь за пределами вечной борьбы с пустотой? Жизнь вне сражений и боли – не её ли он ищет рядом со странным мальчишкой-синигами?..
* * *
Ичиго с задумчивым видом вышагивал между Рукией и Орихиме. Он провожал их из школы до дома Орихиме, где с некоторых пор решила поселиться Рукия.
Девчонки беззаботно щебетали. Время от времени то одна, то другая дергала Ичиго за рукав, спрашивая его мнение. Он что-то невпопад отвечал. И кожей чувствовал, как их взгляды становятся всё более подозрительными.
- Куросаки-кун, - наконец, тихонько произнесла Орихиме. – Ты совсем не слушаешь…
- Угу, - подтвердила Рукия.
- Тебя что-то беспокоит? – продолжала Орихиме.
- Что-то серьезное? – сделала существенное уточнение Рукия.
«Как они спелись!» - заметил про себя Ичиго. Но продолжать опасный разговор не хотелось. Не рассказывать же им, в самом деле, про ночной визит Гриммджо. Точнее, про неоднократные визиты… И про то, что в этот раз они почти… В конце концов, девчонок это не касается! К тому же, Ичиго необходимо обдумать всё хорошенько: что произошло этой ночью, как теперь быть с Гриммджо…
- Да с чего вы взяли, ничего меня не беспокоит! – пробубнил он. – И вообще, вы пришли уже.
Скомканно распрощавшись, Ичиго оставил девушек наедине с их подозрениями. Он поспешил убраться подальше, пока пристальный взгляд Рукии не прожег в нем дырку.
… Он смотрел на подоконник. Вот, ровно на этом месте ночью сидел поганец Гриммджо… который сам предложил, а потом продинамил… И вот что странно: к Рукии ничего подобного Ичиго не испытывал. С ней было светло и тепло. С ней самая страшная рана казалась царапиной. С ней Ичиго чувствовал себя таким сильным, что готов был весь мир перевернуть. Но Рукия ни разу не снилась ему в голом виде. А снилась Рангику, иногда – Орихиме. И совсем иногда… хотя, чего уж там, даже чаще, чем Орихиме, снился Исида. Но Исида был изящный, с нежной белой кожей. А у Гриммджо – тело, как камень, сплошные мускулы, и кожа в шрамах…
«Ээ! При чем тут его тело?» - тут же одернул себя Ичиго. – «С чего это я рассуждаю так, будто и впрямь собирался… с ним… того…» Но ведь это же не так! Конечно, Ичиго ничего такого не собирался… Да и вообще… У него есть друзья. Есть семья. Есть Рукия. А этот грубый и злобный тип – он зачем? Что он значит для Ичиго? А выходит – нужен. И только ли из-за того, что произошло ночью?
Ведь если припомнить, Гриммджо и раньше не был для Ичиго просто ещё одним врагом. А уж когда они дрались в Уэко Мундо… Да, Ичиго злился на него страшно. И накостылять хотел за всё, да так, чтоб навсегда запомнил. Но когда увидел – как кровь хлестанула из распоротой груди… и устремленный на Ичиго растерянный взгляд, полный тоски, боли и такого жуткого отчаяния… Злость умерла в тот же момент. Но Ичиго знал, это не жалость – другое. Понимание, может быть. И ещё осознание того, что этот парень – враг и вообще гад – что он не пустой на самом деле, что в нем спрятан целый мир, сильный, яркий, но при этом трогательно-уязвимый. Ичиго хотелось заглянуть в этот мир…
Значит, то, что было прошлой ночью, то, чего хотел Ичиго… Желание, да. Но не просто секса, а гораздо больше – взаимной близости. Чтобы Гриммджо Джагерджек впустил его в свое королевство и никогда больше не был врагом.
Ичиго улыбнулся. «А ведь я могу сказать ему об этом. И если в ответ услышу насмешки… Значит, это он мелкий, а не я!»
* * *
Было холодно, да так, что зуб на зуб не попадал. И в нос била целая уйма резких неприятных запахов.
Насколько можно было судить, он лежал на бетонном полу мордой вниз. Тело, кажется, стало ещё тяжелее… И всё болело: ломило кости, гудела башка. Даже веки приподнять было трудно, чтобы хоть оглядеться.
Вскоре он услышал шаги. И чуть не застонал: будто по голове молотком стучали. Шаги протопали и остановились совсем близко, так, что Гриммджо учуял свежий цветочный аромат, прорезавший почти нестерпимое зловоние.
Последовали новые удары молотка – вошедшие заговорили.
- Хорош! – уверенно произнес грудной женский голос. – Да, похоже, на этот раз меня не обманули. Сделку можно считать удачной.
Женщина довольно засмеялась – негромко, и на том ей спасибо – и тут же продолжила:
- Нет, правда, он очень хорош. Я, честно говоря, ожидала получить очередную разновидность оборотня. Но это… Действительно, уникальное существо.
Гриммджо начал смутно подозревать, что речь идет о нем. «Тупая баба! Я тебе покажу «существо»! Вот бы только… Понять бы… что со мной творится… И как они такое провернули…»
Вторым был мужской голос. Хотя, «мужской» - это сильно сказано. Сверхвежливый, с извиняющимися интонациями – таким голоском говорят бесцветные сутулые хлюпики, привыкшие всю жизнь выполнять чужие приказы.
- Могу ли я позвонить мадам Берни и сообщить, что её заказ выполнен?
- Чен! – раздраженно отозвалась женщина. – Сколько раз Вам повторять: никогда не называйте имен заказчиков! Неважно, слышит Вас кто-нибудь или нет. Неужели так трудно запомнить?
Чен виновато засопел. Точно – хлюпик.
- Пока не звоните, - уже спокойно продолжала женщина. – И не ставьте никого в известность. Да, конечно, речь идет о больших средствах, которые мы можем выручить за этот экземпляр, но… Это же штучный экземпляр, как меня заверили, больше таких нет. Может, оставить его себе… Я над этим подумаю. А пока проследите, чтобы наше новое приобретение не трогали, пока я не подберу соответствующий режим содержания и кормления.
Они ушли.
У потрясенного Гриммджо даже думать сперва не получалось. Потом опомнился: «Чтобы сообразить, в каком дерьме оказался, надо для начала хоть зенки раскрыть». Он осторожно открыл глаза, что отозвалось новой вспышкой боли в голове и подкатившей к горлу тошнотой. И взгляд долго не мог сфокусироваться – похоже, со всеми органами чувств та же беда приключилась, что и с телом. Кажется, даже мысли были какими-то тяжеловесными и едва ворочались.
Но при этом… Ощущения, которые он сейчас испытывал, хоть и были на редкость отвратительными, но не казались такими уж незнакомыми. Возможно ли, что когда-то… он чувствовал подобное?.. Когда-то давно?..
Однако, кое-что все же удалось разглядеть. Клетку, например. Да, именно так: он сидел… а точнее, лежал… в клетке, забранной толстой стальной решеткой. Помещение без окон – то ли подвал, то ли бункер. Бетонные стены и пол. Напротив и сбоку от него – ещё клетки, но пустые. Точнее, опустевшие, судя по исходящей из них вони и валяющемуся на полу мусору и объедкам, обитатели там были. А куда делись?..
В несчастную больную голову Гриммджо уже начали неуклюже вползать догадки – одна страшней другой – и тут снова кто-то вошел. Шаги на этот раз были другие, тихие, крадущиеся. И голос не прозвучал, а, скорее, прошелестел:
- Бедный котёнок…
Гриммджо хорошо знал эти шаги и этот голос. И вспомнил: во время недавнего боя… он же почувствовал… этого… эту мразь хитрожопую! Он дернулся, подстегиваемый гневом, попытался подняться. Но результат его усилий оказался плачевным: перед глазами всё завертелось с бешеной скоростью, тело прострелило болью, и он снова уткнулся лицом в грязный пол. Мышцы противно дрожали, на лбу выступила испарина. А вдобавок ко всему, внутренности будто скрутило узлом, и Гриммджо таки вырвало – чем-то горьким и желтым.
Вошедший, между тем, приблизился вплотную к его клетке и присел на корточки.
- Кстати, у людей это называется «сотрясение мозга». Но ты ведь и не должен помнить такие вещи…
Гриммджо сверлил его ненавидящим взглядом.
- Гин… сво… лочь…
Язык, как оказалось, тоже слушался неважно. А рот снова наполнился желтой горечью. Гриммджо сплюнул эту бяку в сторону Ичимару Гина. Жаль, не достал.
- Ай-ай, котёнок, думаешь, я издеваться пришел? А я ведь помочь хочу, растолковать, что к чему. Как знать – вдруг, эта информация тебе пригодится… Скажу по секрету: ты мне всегда нравился. Непокорный, строптивый… Люблю таких… - физиономия Гина расплылась в сладчайшей улыбке. – Правда, очень уж агрессивный, вот и сейчас… Но, так и быть, прощаю. Учитывая твоё незавидное положение, а также то, что умницей ты никогда не был…
Хотелось плюнуть ещё, хоть и не долетит, но во рту у Гриммджо, как назло, сейчас было сухо. Ну, не полная ли жопа – даже в такой малости не везет!
- Ладно, котёнок, хватит показывать характер! – это прозвучало, как команда опытного дрессировщика. – Навостри-ка лучше свои ушки. Так вот…
… Леди Лана – та самая баба, которая сначала заходила – была дочерью одного ученого, которого все считали свихнувшимся или шарлатаном. А он, на самом деле, знал о существовании других миров, кроме человеческого, и изучал обитателей этих миров, их энергию, силы, которыми они обладают… Ну, понятно, такие уроды с пробирками, которых хлебом не корми, дай только распотрошить кого-нибудь из чистого любопытства. Но и то хорошо, что люди не воспринимали этого исследователя всерьез, и денег на его развлечения никто давать не хотел, так что, большого вреда от него не было. Потом ученый этот умер, оставив своей дочке гениальные мозги и кучу долгов. Дочка, то есть леди Лана, не будь дурой, решила, что наука должна приносить хороший доход, пусть даже и не совсем законный. Используя результаты папашиных исследований, она создавала различные штуки, по большей части оружие, которыми и сама пользовалась, и продавала разным темным личностям в человеческом и не только мире…
Хреновина, с помощью которой Гриммджо тут оказался, называлась «сеть».
- Попадая на любое существо, обладающее духовной энергией, - увлеченно рассказывал Гин, - «Сеть» мгновенно считывает информацию о природе данного существа. И тут же создает его точную копию, но при этом - из плоти и крови, с обычными человеческими процессами и возможностями. После чего, настраиваясь на духовную силу бедолаги, втягивает его, как магнитом, в этот кокон, и запечатывает, полностью блокируя все проявления силы. Это напоминает гигай, временное физическое тело, которое синигами используют, находясь в мире людей. Но есть существенные отличия: помещение в это тело происходит, как ты понимаешь, отнюдь не добровольно, и освободиться самостоятельно невозможно. Идеальное оружие, правда? И что мне особенно нравится: никакого кровопролития, никакого чрезмерного насилия – а, в то же время, самого могущественного из синигами можно превратить в безобидного простого смертного…
Улыбка Гина сделалась ещё шире, а Гриммджо начал смекать. И, почувствовав, что язык уже нормально слушается, спросил:
- Ясно, Айзен захотел получить эту «сеть». А я-то тут при чем? Он так меня наказать решил? Отдать этой швабре на опыты?
Гин, продолжая улыбаться, покачал головой:
- Нет, что ты! Понимаешь, Айзен заключил сделку: мы получаем «сеть», а леди Лана… У неё есть одна постоянная клиентка, старая миллиардерша, которая со скуки завела себе интересное увлечение – коллекционирование необычных созданий. Уже целый зоопарк экзотических тварей набрала. Уверен, за такого очаровашку, как ты, она отвалит леди Лане целое состояние… Так что, котёнок, тобой просто расплатились. Айзен не такой уж злопамятный и вовсе не сердится на тебя, но он считает, что арранкары должны приносить пользу. Иначе, зачем они нужны?
Гриммджо, по вполне понятным причинам, заботы Айзена волновали меньше всего. Он возмутился:
- Так меня что теперь, в зверинец поместят, какой-то старой дуре на потеху?
Гин изобразил на лице выражение, которое любой, кто с ним не знаком, вполне мог принять за искреннюю заботу.
- Для тебя такой исход был бы самым благоприятным. Но, как мне показалось, леди Лане ты приглянулся, а она – дама со странностями…
«Одна ёбнутая баба или другая… По-любому, надо выбираться из этой требухи, которая теперь, якобы, моё тело. А что, если…»
- А если я убью себя? Ну, в смысле, если это тело убить, то можно освободиться?
Гин снова покачал головой:
- Увы! Насколько мне известно, ты в этом случае тоже умрешь. Как самый обычный человек. А что потом будет – предсказать нельзя… Поэтому можешь попробовать: например, размозжить череп о стену или удавиться своей роскошной гривой. Мне было бы весьма любопытно узнать результат…
А плюнуть было по-прежнему невозможно…
- Гнида! – только и смог прохрипеть Гриммджо. – Если б я только мог…
- Но ты не можешь, - неожиданно серьезно, без привычных вкрадчивых интонаций, произнес Гин. – Всё, что тебе осталось, - это думать. Понимаю, непривычное для тебя занятие. Но, если и дальше будешь так себя вести, - закончишь жизнь в качестве коврика у кровати Ланы. Можно только смириться или надеяться на случайное везение. Ни помощи, ни поддержки не будет. У независимости, котёнок, есть оборотная сторона – это то, что всем на тебя плевать.
Гин поднялся и направился к выходу. Напоследок обернулся к подавленно молчащему Гриммджо и, снова широко улыбаясь, прошелестел:
- Желаю удачи! И, на всякий случай, прощай!
Гриммджо, пересиливая головную боль, пытался обдумать услышанное. Но человеческий организм – штука капризная. Вскоре мысли окончательно перепутались, и сознание Гриммджо упало в глубокий колодец сна-забытья.
- Куда ты теперь?
- Куда-нибудь. Не твоё дело!
- Тяжело будет одному…
- А мне никто и не нужен!
Арранкар без владыки… Король без подданных… У свободы и пустоты есть нечто общее.
* * *
Этот пустой поморочил им с Рукией головы и задал немало работы. Он был настоящим хамелеоном – мог принимать вид различных предметов, людей или животных. Ичиго с Рукией пришлось на время поисков превратиться в самых что ни на есть детективов, выискивать и вычислять малейшие несоответствия, неправильности в тех местах, где могла прятаться эта тварь.
В конце концов, хамелеона засекли в парке, который синигами, разделившись, стали методично обыскивать.
Ичиго уловил какое-то движение на поляне и ломанулся туда через кустарник… Это была парочка. Разудалый байкер с подружкой. Они валялись на траве, целовались и всё такое. Парень… У Ичиго на секунду перехватило дыхание… Но – нет, просто волосы выкрашены в дурацкий голубоватый цвет, и взъерошенная прическа, так похожая на…
И тут Ичиго с удивлением понял, что испытал ревность в тот момент, когда парень показался ему похожим на Гриммджо. «Но я же не мог по-настоящему в него влюбиться?.. Наверное, это всё из-за того, что он исчез. А я теперь места себе не нахожу… Но, если не влюбился, то какого черта так переживаю?..»
Пока искал подходящий ответ, ветки ближайшего дерева вдруг удлинились и стремительно захлестнулись вокруг горла Ичиго… Еле смог отбиться, и чудо, что отделался лишь синяками и порезами…
Вместе с подоспевшей Рукией одолели хамелеона. И сразу же после боя Рукия устроила Ичиго грандиозный разнос:
- Ты же подставился! Он мог запросто тебя убить! Да что с тобой происходит, отвечай? Ты в последнее время на себя не похож!
Ичиго, против обыкновения, даже не возражал. Ведь он, и правда, облажался, чего там. И хорошо, что только ему одному перепало, а если бы в момент нападения рядом Рукия была? Хамелеон мог ранить её, пока он – Куросаки Ичиго, временный синигами – считал ворон, думая о своих… чувствах к арранкару…
Но Ичиго упрямо молчал. Он не мог сказать ей о Гриммджо, он не был уверен, что Рукия поймет… точнее, он не знал, как объяснить, чтобы она поняла… А врать – ещё чего не хватало! Врать друзьям – последнее дело.
«… или я, всё-таки, в него влюбился?..»
Ичиго хотелось разобраться с этим. Нужно было разобраться. Но Гриммджо пропал…
… На следующую ночь – после той, памятной – Ичиго даже спать не ложился. Ждал. Открыл настежь окно, отодвинул занавеску. Придумывал, что скажет, когда появится Гриммджо. Прикидывал, что ответит арранкар. Злился – из-за того, что их воображаемый диалог всё время сваливался в привычную перебранку.
А Гриммджо так и не появился…
- Зараза! – обругал его наутро разочарованный Ичиго. – Я тут мучаюсь, как бы с ним поговорить по-человечески, а он… Пусть только припрется ещё раз… Захочет теперь со мной подраться – хрен ему! Пускай ему кто-нибудь другой навешивает!
В школу Ичиго пришел измученный и с красными глазами. И умудрился заснуть прямо на уроке. Растолкать-то его растолкали, но потом Исида ехидно проинформировал, что во сне Ичиго то и дело поминал какого-то короля. Все стали недоуменно переглядываться, но Ичиго было наплевать. Он представил: если бы сейчас, сию секунду, вот прямо тут, посреди школьного двора, каким-то чудом объявился Гриммджо… то Ичиго немедленно схватил бы его в охапку и потащил куда-нибудь – объясняться. А Рукия и остальные пусть себе думают, что хотят…
Но чуда не происходило. Ичиго даже не чувствовал арранкара, хотя раньше частенько ощущал, как Гриммджо буянит где-то поблизости…
Ещё пару ночей он провел в ожидании, просыпаясь и вздрагивая от каждого шороха, с надеждой поглядывая на распахнутое окно. Гриммджо не было.
А потом – случилась та история, с хамелеоном…
… - Может, всё-таки, скажешь, что тебя мучает? – заглядывая ему в глаза, очень серьезно спросила Рукия.
- Ничего! – отрезал Ичиго.
В ту ночь он закрыл окно. И задернул занавеску. Вовсе не потому, что на улице был дождь и холодный ветер…
Однако… Стоило Ичиго забраться под одеяло и закрыть глаза, как он услышал: кто-то настойчиво скребется в стекло. Он тут же выпрыгнул из постели и бросился открывать окно, понимая, что выглядит полным идиотом и ведет себя соответственно. Но сердце радостно ухало, а в голове - нахально растолкав все остальные мысли и желания – воцарилось: «Пусть это будет Гриммджо! Наглый, вредный, невыносимый Гриммджо!»
Но это был только кот. Самый обычный бродячий кот. Он вошел, как к себе домой, и, нахохлившись, устроился на подоконнике, настороженно глядя на Ичиго круглыми янтарными глазами.
Ичиго включил свет, чтобы рассмотреть пришельца. Кот был тощий, с расцарапанной мордой, его длинная, когда-то светлая шерстка выглядела грязной и свалявшейся. И, разумеется, от бродяги дурно пахло. Но вид он имел при этом гордый и самодовольный.
Ичиго усмехнулся и протянул руку – погладить. Но кот отреагировал враждебно: вздыбился и предупреждающе зашипел.
- Не бойся, я тебя не обижу, - попытался успокоить Ичиго. Безрезультатно.
«Конечно, кому нужны пустые слова! Вот если накормить…» Ичиго прогулялся к холодильнику и принес рыбу, оставшуюся от ужина. Положил на подоконник, сопровождаемый подозрительным взглядом кошачьих глаз, и отошел подальше, чтобы не мешать трапезе.
Рыбу кот съел. Но ласковее от этого не сделался и по-прежнему не подпускал Ичиго к себе.
- Гордый, да? За еду не продаешься? А может… Ты просто никому не доверяешь? Конечно, у одинокого кота много врагов: злые собаки, злые люди…
Ичиго снова нырнул под одеяло и погасил свет. Только два маленьких желтых огонька горели в темноте.
- Ладно, оставайся, если хочешь. А я буду спать.
Скоро Ичиго задремал. И привиделось ему, что Гриммджо рядом, спит в его постели, положив голову на живот Ичиго. Горячее дыхание арранкара приятно согревает кожу, во взъерошенных волосах затаился лунный свет. Ичиго протягивает руку и… Конечно, это снова кот. Перебрался таки с подоконника на живот Ичиго и устроился, свернувшись калачиком. Ичиго не стал его прогонять. Он снова думал о том, о чем постарался было забыть. А котяра вот пришел да напомнил…
«Гриммджо, идиот, во что ты опять вляпался?» Можно было, конечно, сказать себе, что Гриммджо – крутой арранкар, и сильно пожалеет тот, кто встанет у него на пути. Можно было успокоиться на этом, нормально спать, учиться, проводить время с друзьями, сражаться с пустыми… Но Ичиго знал и другого Гриммджо – сумасшедшего парня с больным самолюбием, который вечно ищет, где поопаснее, и огребает кучу неприятностей на свою арранкарскую задницу. И просто так взять и отмахнуться от своей тревоги Ичиго не мог, да и не собирался. Не потому даже, что влюбился… «То есть, нет, не влюбился… Или влюбился?.. А! Потом разберёмся!» В общем, гораздо важнее было другое – то, что Ичиго взял на себя ответственность за Гриммджо, ещё там, в Уэко Мундо, когда взвалил на своё плечо эту непутёвую ношу.
… Утром кот ушел. Точнее, удалился – чинно и важно, прямо как королевская особа.
- Заглядывай! – крикнул ему на прощание Ичиго. – И спасибо, усатый, ты помог мне кое-что решить!
Кот, не оглядываясь, махнул пушистым хвостом.
… В школу Ичиго не пошел. Отправился прямиком в магазинчик Урахары.
* * *
Ещё один скверный сюрприз подстерегал Гриммджо, когда он поднялся на ноги. То есть, на задние лапы – это существенное уточнение, поскольку выяснилось, что передвигаться в вертикальном положении крайне затруднительно. С другой стороны, хождение на четырех лапах тоже не вариант, так как у Гриммджо, вообще-то, не передние лапы, а руки. Ну, с когтями, да, но руки же!
Проковыляв кое-как по своей клетке, Гриммджо понял: его боевая форма – гибрид человеческого и звериного – лишенная арранкарской силы и засунутая в ловушку обычной плоти, доставляла максимум проблем. Но… если он хочет выбраться, придется осваиваться в этом тяжелом, неуклюжем и неудобном теле…
Он отдохнул немного, потом совершил ещё пару прогулок по клетке. Очевидная польза – Гриммджо приноровился-таки передвигаться, комбинируя ходьбу на задних конечностях с прыжками на четырех. Но мышцы несносно болели. Значит, надо тренироваться, приводить это тело в порядок. Люди ведь как-то управляются, тот же Ичиго… «Чертов рыжий синигами! Из-за него я тут оказался, если б о нём не думал тогда…» Мысль об Ичиго была непрошенной и неожиданной, как и всегда, - прокралась тайком и выскочила в самый неподходящий момент. Но если раньше думы о рыжем мальчишке сбивали Гриммджо с толку, в этот раз он сумел обратить их себе на пользу. Он приседал, отжимался, подтягивал корпус к коленям, приговаривая на выдохе: «Ну, подожди, Ичиго! Вот выберусь отсюда… Тогда поговорим… Тогда я с тобой разберусь!» Это придавало сил. Не злость – желание поскорее увидеть Ичиго. В конце концов, Гриммджо поймал себя на том, что улыбается, произнося очередную порцию ругательств в адрес «недоделанного синигами»…
… Клетку свою он, разумеется, тщательно обследовал на предмет побега. Никаких шансов. Решетка, замок – сработаны на совесть. Правда, в углу клетки, в бетонном полу обнаружилось круглое отверстие, о назначении которого можно было догадаться по исходящей оттуда вони. Отверстие вело в трубу, а труба… черт её знает, может и наружу… Но, во-первых, эта дырка тоже была забрана решеткой. Гриммджо подергал, переборов отвращение – крепкая, сука, не оторвешь. Во-вторых, даже если вырвать решетку, - труба слишком узкая, не протиснешься. Но самое главное: Гриммджо сильно подозревал, что за ним ведется наблюдение. Подтверждалось это тем, что в подвале всегда было яркое освещение и, к тому же, еду и питье доставляли только тогда, когда Гриммджо не спал и не тренировался.
О кормежке особый разговор. То есть, не о ней самой, а о том, кто её приносил. Гриммджо это мурло с первого взгляда не понравилось. Амбал с пудовыми кулачищами и щербатой ухмылкой на плоской, как блин, роже. Он просовывал снизу, между прутьями решетки, пластиковые миски с едой и водой и приговаривал с издевкой:
- Кушай, скотинка! И не забудь вылизать, а то мне за мытье посуды не платят.
Вот срань паскудная! Посуда, между прочим, одноразовая, её не моют, её выбрасывают…
Однажды Гриммджо не вытерпел, кинулся на ублюдка, пытаясь достать его когтями через решетку. Хоть и понимал, что бессмысленно… А сучара этот… как будто специально дожидался: перехватил кисть арранкара и давай выворачивать. А рожа довольная, расплылась – ну, точно, блин на сковородке. Гримджо взвыл, амбал же – только что слюни от удовольствия не пускает. Сломал бы руку, как пить дать. Да, на удачу, за подвалом вправду наблюдали. Откуда-то сверху, от дальней стены, раздался голос давешнего хлюпика:
- Руфин, кто Вам разрешил портить собственность леди Ланы?
Садюга Руфин, что-то крякнув, с явным сожалением выпустил руку Гриммджо. А хлюпик добавил:
- И наведите здесь порядок, наконец. Вонь же стоит невыносимая. Леди после недавнего посещения была крайне недовольна.
Руфин окинул помещение взглядом, подумал пару минут и морда-блин снова растеклась в ухмылке. Гриммджо не понравились ни взгляд, ни ухмылка. Он заподозрил, что амбал выдумал себе новую развлекуху.
Подозрения подтвердились, когда Руфин зашел в каморку, где, судя по всему, проходили трубы водоснабжения, и вытащил оттуда длинный шланг. Затем вывернул вентиль до упора… и мощная струя ледяной воды ударила в Гриммджо. Арранкар уворачивался, как мог, но в открытой клетке не очень-то укроешься. Поток воды то и дело сбивал его с ног, он захлебывался… Пытка продолжалась до тех пор, пока снова не раздался окрик хлюпика:
- Достаточно, Руфин! Я сказал: достаточно, или Вы будете наказаны!
Руфин разочарованно пожал плечами и, уменьшив напор воды, принялся мыть остальные клетки. Закончив, он удалился, послав Гриммджо издевательсткий воздушный поцелуй.
Гриммджо сжался в углу – мокрый, дрожащий. Смотрел на ручейки, стекавшие в дырку канализации. Утихшая, было, головная боль вернулась – раскаленным обручем и резью в глазах.
- Я доберусь до тебя, Руфин. Я вспорю твоё жирное брюхо, вытащу кишки и заставлю тебя их жрать.
Представленная картина расправы вызвала у Гриммджо мечтательную улыбку…
… Когда обсохший арранкар приканчивал очередной обед (завтрак? ужин?), в подвал наведался хлюпик Чен. Внимательно оглядев Гриммджо, он приказал амбалу:
- Руфин, нужно отвести его наверх, в кабинет леди Ланы.
Громила, держа в руках увесистую цепь с ошейником, стал открывать клетку…
«Вот он, мой шанс!» Гриммджо чувствовал, что сможет – даже в этом хлипком теле. Что мышцы достаточно крепкие, а реакции – быстрые. И ощущения внутри были такие знакомые – будто пружина скручивается. Предвкушение драки, ожидание крови… «Давай, Руфин, мой сладкий пончик, иди сюда, я тебя, как мальчика, сделаю!»
Он всё сделал лучше некуда. Был и быстр, и силён, и острые когти должны были полоснуть точнёхонько по ненавистному горлу. Но… будто в камень или бетон ткнулись. И пальцы… «Черт, больно-то как! Хорошо хоть, не сломал… кажется…»
Урод-Руфин, даже не оцарапанный, отшвырнул Гриммджо, как тряпку, и весело заржал:
- Вот дурная скотина!
Конечно, можно было догадаться, что неспроста амбал входит в клетку совсем без оружия. Но Гриммджо следовал любимому правилу: пока не попробуешь, не узнаешь. «Стало быть, на нём какая-то защита. Похоже на броню невидимую. Ясно, одна из штучек этой Ланы… Вызнать бы, где у этой брони слабые места? Или открытые участки?.. Не может быть, чтобы не было... Как-нибудь проверим». А пока Руфин затягивал ошейник – явно туже, чем требовалось, - Гриммджо пожалел, что с вытащенными кишками не получится. Весёлая же была затея…
… Руфин нарочно всю дорогу дёргал за цепь, поэтому приходилось делать усилия, чтобы сохранять равновесие. И, всё же, то, что нужно, Гриммджо разглядел. Во-первых, где Руфин прячет связку ключей. Во-вторых, пока шли к лифту, Гриммджо узрел в дальнем конце коридора дверь. Она была закрыта неплотно, и сквозь щель пробивался… «Да! Солнечный свет, можно не сомневаться!» Вот бы ухитриться – добраться до этого выхода. Правда, у Ланы наверняка и снаружи защита есть. Но ведь… Пока не попробуешь, не узнаешь, да?
Они прошли мимо помещения охраны. Через двери с прозрачными стеклами Гриммджо смог увидеть десятки мониторов видеонаблюдения. Он попытался подглядеть: вдруг, удастся заметить, что там, снаружи. Но Руфин так рванул за цепь, что арранкар растянулся по полу. «Интересно, жопа у него тоже бронированная? Вставить бы ему туда необструганный черенок от лопаты, да по самые гланды…»
- Руфин! – раздался уже знакомый бабский голосок. – Ваше рвение при выполнении служебных обязанностей кажется мне несколько чрезмерным.
Первое, что заметил Гриммджо: а громила-то затрясся. И хлюпик в струнку вытянулся. «Ну, и что за чудище эта Лана, если её так шугаются?» Гриммджо, начавший, было, подниматься с пола, посмотрел на хозяйку «всего этого дерьма» и… так и застыл на четвереньках.
При первом взгляде можно было решить, что Лана – это девчонка. Такой она была маленькой и тощенькой, даже меньше, чем синигами – подружка Ичиго. «А нарядец! Помереть вторично!» Кружевная юбчонка размером с носовой платок, гольфы с помпончиками, в волосах – огромные банты… Выглядело это одеяние особенно дико, учитывая, что взгляд и выражение холеного лица принадлежали немало пожившей тётке. «Точно, ёбнутая!» У Гриммджо холодок по спине пробежал… Было бы смешно, если б со стороны на это чучело смотрел, а когда во власти у такой оказался – это не смешно ни фига, а жутковато.
- Не бойся, малыш, - обратилась к нему Лана, хотя явно желала противоположного. Затем коротко приказала: - В кабинет!
Что отрадно: Руфина оставили за дверью, доверив «цепного арранкара» хлюпику.
Кабинет вовсе не был похож на кабинет. Какая-то дикая смесь гостиной и музейного зала. Пушистые ковры, огромные кресла и расставленные повсюду жутенькие экспонаты. Но Гриммджо поразился не виду помещения. Он чувствовал… пульсацию духовной энергии. Вокруг. Много. Как слабые стоны измученных, истерзанных… Он оглядывался: где? Где же они – другие? И вдруг понял… Экспонаты – разрезанные или со снятым кожным покровом, расчлененные, а то и вовсе отдельные органы, болтающиеся в растворе… И ещё кресла – материал, из которого они сделаны, сразу показался странным… И ковер, на котором Гриммджо сейчас стоял… Слова Гина: «Закончишь в качестве коврика…» - это была не насмешка, не пустая угроза. Просто констатация факта…
- Ну! Как тебе мои маленькие друзья? – Лану буквально распирало самодовольство.
И она знала, что Гриммджо всё понял – видно было, что знала. Стерва, она для того и притащила сюда нового пленника – чтоб увидел, чтоб устрашился. Ему, правда, было страшно. И это стерва тоже видела. Потому и улыбнулась снисходительно:
- Не могу обещать, что тебе не грозит подобная участь. Но, если мы сможем поладить… - она со значением облизала губы, накрашенные противно-розовой помадой. – Однако, тебе придется сильно постараться, чтобы я не заскучала…
Он понимал, чего ей надо. Он хорошо знал такой взгляд. И снисходительный тон. С тех самых пор, как Айзен его впервые раком поставил…
- Ты ведь не возражаешь?
Ага, фиг ли тут возразишь! Мигом скрутит в бараний рог, и будешь по полу кататься, корчась от боли…
Нет, трахал его Айзен всегда аккуратно, не издевался, больно не делал… по крайней мере, физически. Ему было по кайфу ощущение безраздельной власти, того, как он каждый раз ломал об колено гордость Гриммджо. «Строптивый, непокорный…» Потому и брал его Айзен чаще, чем девок, чаще, чем шлюшку-Заэля или послушного Улькиорру. Это было ещё одно доказательство могущества бывшего капитана синигами. Властелин, который может всё себе позволить, когда и как захочет. Взять всё, что понравится…
В нём закипала ярость. «Нет! На этот раз – нет!» Не потому, что девчонки его совсем не привлекали («Ну, неинтересно с ними!»). Не потому, что с лихвой уже хватило одного скучающего маньяка. А потому, что возненавидел сами эти слова: «смириться», «покориться». Каждый раз, как приходилось покоряться, из него будто кусок вырывали. «Этак разорвут всего на части, растащат, и ничего не останется». Главный страх пустого – потерять себя. И, если уж выбирать из двух страхов…
Стерва, небось, решила, что он сдался. Протянула к его физиономии наманикюренные пальчики.
- Чудесно, мы ведь поняли друг друга?
Тут-то он и хватанул её зубами за пальцы. Ага, нету у неё никакой защиты, а напрасно!
Лана завизжала, как и полагается тому, кому чуть пальцы не отхватили. А Гриммджо довольно слизнул с клыков капельки крови. «Херовая на вкус, жиденькая». Зато промелькнувший в глазах Ланы испуг сделал арранкара почти что счастливым. «Что, стерва, не ожидала? Я тебе не фуфло плюшевое, я – Гриммджо Джагерджек, бойся меня!»
И неважно, что хлюпик запоздало пульнул в него какой-то гадостью, и Гриммджо, вмиг ослабев, рухнул на живой ковер. Но он был в сознании, а потому решил разъяснить кое-что этой стерве, которая, как раз, перестала визжать.
- Слушай ты, коза драная! Думаешь, такая умная, всё в своих руках держишь? Как же! Тебе потому игрушки требуются, что мужика нормального заполучить не можешь.
Лана пялилась на Гриммджо во все свои кукольные глазки. А он вдохновенно продолжал, имея единственной целью – довести сучку до белого каления, чтоб и в мыслях не держала с ним развлекаться.
- Все эти ленты-бантики оттого, что мужики на тебя не западают. И ты решила, что если вырядишься малолеткой, то, может, хоть педофил какой завалящий позарится на твою облезлую мохнатку…
«Твоим языком, Гриммджо, только выгребные ямы чистить!» - однажды заявил ему, брезгливо скривившись, Тоусен. А Гриммджо в ответ обозвал его тупым кротом.
М-да, «язык мой – враг мой». Слепой экс-синигами никому ничего не забывал. И не прощал…
Гриммджо зло расхохотался, перевернувшись на спину и запрокинув голову. И показалось ему, что живой ковер («Кто ты был, бедный неудачник?») издал тихий смешок сквозь муку… Гриммджо надрывался, выжигая одичалым хохотом мыслишки о том, во что же его теперь превратят: коврик, стульчик, арранкар в разрезе?.. Смех отлично маскирует страх…
- Может быть, лоботомия? – робко предложил хлюпик.
Лана, которая обрабатывала покусанные пальцы, раздраженно взвизгнула:
- Да Вы что?! Столько стараний – и всего лишь ещё одно чучело?!
- Тогда… - снова пролепетал хлюпик. – Не лучше ли будет, всё же, уступить его мадам Бер… Вашей клиентке? Такие деньги… А Вы хотели замок у моря…
- Нет-нет-нет!!! – Лана топнула ножкой в лакированной туфельке. – Ну… по крайней мере, не сейчас. Нужно дать ему ещё один шанс. Может, что-то сделать с речевой функцией… Нет, не пойдет! Вот что – ему не хватает дисциплины. Руфин! Где Руфин? Пусть займется его воспитанием!
… Руфин подвесил его за кисти рук, так, что ноги-лапы едва касались пола… Амбал, конечно, жаждал кровищи, но Лана не хотела портить внешний вид своего нового приобретения. И Руфин сперва избил его резиновым шлангом, а потом подвесил…
Уже скоро Гриммджо стало казаться, что кисти рук у него вот-вот оторвутся, и позвоночник будто выдирали из спины. Боль была кошмарная, но она только подпитывала злость Гриммджо. С ним так всегда было. Эта стерва совсем тупая, если надеется сломать его болью…
Когда появлялся громила, арранкар осыпал его отборной руганью, собирая в кулак всю свою волю, чтобы превратить рвущиеся из горла жалобные стоны в угрожающее рычание. Получалось. Морда Руфина покрывалась пятнами, он хватал шланг и бил, пока у пленника не темнело в глазах, и он не обвисал сломанной куклой. Но, несмотря на это, каждый раз, как Руфин выходил из себя, Гриммджо заносил на свой счет очередную победу. И, в конце концов, они сменили тактику…
Гриммджо, которого, наконец, сняли с «вешалки», прикидывал, насколько быстро он сможет восстановить боеспособность онемевших и продранных до мяса рук. Оценка своего физического состояния занимала все мысли, поэтому арранкар не сразу заметил, что его перестали кормить и поить. Лишь когда возникло ощущение, будто брюхо прилипло к спине, он вспомнил, что бывает ведь и обычный человеческий голод. Но хуже было без воды. Гораздо хуже… Гриммджо с тоской вспоминал, как хренов садюга поливал его из шланга… а Гриммджо это почему-то не нравилось… Он начал ползать по клетке, жадно ощупывая пол, – может, не всё высохло, может, хоть капелька где осталась…
За этим занятием его и застал Руфин.
- Что, скотинка, пить хочется?
Ответить было проблематично – в горле у Гриммджо будто дикобразы поселились. Только и мог, что испепелять обидчика ненавидящим взглядом. Хотя… Не-а, ещё кое-что мог, руки-то зажили. Жест, который он показал Руфину, в словах не нуждался. «Эй, Лана, хлюпик, надеюсь, вы сейчас наблюдаете? Так что, имел я вас всех, поняли!»
- Ах ты… - Руфин потянулся, было, за шлангом, который в последнее время стал уже привычным орудием экзекуции. Но передумал. Морду перекосила пакостная ухмылка. – Значит, жажда замучила? Хех, на, пей!
Он неторопливо расстегнул ширинку и с нескрываемым удовольствием помочился в клетку Гриммджо…
Сукин сын ушел, а Гриммджо, стараясь не смотреть на вонючий ручеек, вдруг подумал, что может не только сдохнуть, но – что намного вероятнее – спятить. Что вот она уже – тень безумия – промелькнула в голове дурацкой мыслью: «В человеке ведь столько разных жидкостей…» Мысль разрослась, захватила сознание целиком, и, в конце концов, стала казаться Гриммджо очень даже разумной. Он скрючился в углу клетки, где, как ему думалось, видеовзор не слишком острый, низко опустил голову, буквально закрывшись волосами, как покрывалом, и… вонзил по-звериному острые зубы в своё запястье… Всего пару маленьких глоточков…
Полегчало. Дикобразы в глотке чуть присмирели.
Гриммджо растянул пересохшие губы в невеселой усмешке: вот до чего дошло – сам себя ест. Цена свободы, участь одиночки… Сука Гин прав: отрезав себя от Эспады, Гриммджо стал обычным пустым. А удел пустого – сожри или будешь сожран… Даже те, кто назвал Гриммджо королем, те, кого он считал своими товарищами, в конце концов предложили ему себя в качестве пищи. А те, от кого он ушел, не захотев признать их власть над собой… Айзен и его компашка… они, получается, сожрали Гриммджо.
Ни мечтателем, ни романтиком Гриммджо себя не считал, он умел принимать действительность такой – холодной и жестокой, без глупых соплей. Но сейчас было горько. Не из-за того, что ушел от Айзена и теперь приходится платить за это, нет, там всё так достало, что в любом случае свалил бы. И без Ичиго… Ичиго. Горько было из-за него.
Рыжий мальчишка… Стоило ему появиться, и всё пошло наперекосяк. Куросаки Ичиго был не просто сильным противником, он не хотел признавать ту самую действительность, с которой Гриммджо давно смирился. Куросаки Ичиго, который проигрывал, но не был побежден. И сражался без желания убивать… Ещё никого на свете Гриммджо так не хотел одолеть. Не убить, не уничтожить, а увидеть поверженным – его, Гриммджо, руками, непременно – распластавшимся по земле, лишенным сил и воли к сопротивлению. Чтобы, глядя на него сверху, торжествующе произнести: «Видишь, не тебе менять этот мир! Дружба, любовь – глупости, всё глупости! Побеждает только тот, кто сильнее и злее!»
Но вышло наоборот. Куросаки Ичиго опять нарушил правила. Он взял и победил. И это Гриммджо валялся на земле, а рыжий мальчишка смотрел на него сверху. Смотрел без ненависти, без торжества, а с сожалением и беспокойством – не слишком ли сильно ранил. Так не смотрят на врагов… И этот его чертов взгляд разрушил все, чем жил Гриммджо, в чем видел смысл. А взамен поманил нелепой надеждой, что может быть по-другому… что сам Гриммджо может быть другим…
И теперь – вопреки всякой логике и здравому смыслу, и даже вопреки собственной неуёмной гордости – Гриммджо очень хотелось, чтобы Ичиго пришел спасать его. Как ту девчонку. Чтобы дрался не с ним, а за него. И эту пустую, глупую мечту невозможно было выкинуть из головы, изгнать насовсем. Почему? Только из-за того, что той ночью Ичиго напомнил ему… Помнить – это очень много для пустого. Поэтому Гриммджо хранит шрам на груди, оставленный ему Ичиго, - память о причиненной боли, даже она имеет ценность… Но тогда, ночью, рыжий мальчишка разбудил в нем другие воспоминания: о тепле заботливых рук и странном слове «доверие».
«… или… может быть… на самом деле мне хотелось, чтобы он выиграл?..»
Из открытого окна видно луну в синей дымке. Красиво.
Он торопливо одевается.
- Опять убегаешь…
- Я на тренировку опаздываю.
Тихий добрый смешок.
- Ты с утра до ночи тренируешься, просто с ума сошел из-за этого чемпионата.
Он хмурится. Чемпионат – это не смешно, это очень важно.
- Я должен выиграть… И я выиграю!
В ответ – ласковое:
- Конечно, выиграешь. Ты у меня самый лучший, самый сильный. Иди сюда, мой чемпион, дай хоть поцелую…
Руки… Руки, что обнимают его, - большие, с широкими ладонями. И едва уловимый запах лосьона… почти сливается с теплым запахом тела…
… Он спешит, но всё равно, кажется, не успевает вовремя. Если срезать путь, вот здесь, дворами…
Он весь в предвкушении завтрашних соревнований. Его сильное, быстрое, гибкое тело каждой мышцей просится скорее в бой. Он знает, что выиграет, уже видит себя на вершине пьедестала почета…
Сдавленный тоненький визг врывается в его воображение, разрушив картину предстоящего триумфа. Он бросается туда, откуда раздался звук, – в глухой темный переулок. Там, за мусорными баками, двое гнусных типов повалили женщину… Ээ, нет, какая там женщина – мокрощелка лет пятнадцати, что она тут делает, шастает, где ни попадя, вот и угодила в беду… Он, не раздумывая, бросается на типов, он даже рад возможности показать, какой он крутой и сильный, и вообще молодец. Он расшвыривает их без особого труда, пусть знают, с кем связались. Освобожденная соплюха тут же удирает – только её и видели. Могла бы хоть поблагодарить спасителя, дурёха…
Он смотрел на тех двоих, размышляя, оставить их или наподдать ещё… Он не заметил третьего…
Расплатой за невнимательность – резкая, страшная боль в спине. Чем же это, ножом?.. Убегают… Ну, попадетесь ещё! Больно… Трудно идти…Ничего, надо только дотянуть до освещенной улицы… Сейчас, он только посидит немного, прислонившись к стене… Та кретинка, которую он спас, могла бы хоть полицию позвать… Он тоже может позвать на помощь, но не будет… конечно, не будет… он же сильный, он самый лучший, чемпион… «А как же теперь чемпионат? Я не могу… проиграть…» - это было последнее. Перед тем, как на него обрушилась темнота…
… Он будто вынырнул из воды. И увидел ярко освещенный зал. Повсюду – белоснежные кимоно… «Да!» - вспомнил он. – «Чемпионат». А вот и пьедестал почета. И высшая ступенька на нем… уже занята… другим…
«Как же так?! Это же я – чемпион! Я – самый лучший, самый сильный!» Он мечется по залу, но никто не видит, не слышит его. «Это моя победа! Моя по праву! Как вы можете отдать её кому-то другому?!» Но они поздравляют – другого. Они веселы, они даже не вспоминают о нем…
И тогда его охватывает ярость. Почему с ним так поступили?! Он же спас девчонку, совершил благородный поступок, он герой. А что получил?.. Где его награда?.. У него всё отобрали, ничего не дав взамен! Лишь забвение… Это несправедливо!
Его ярость растет оттого, что он не может её выплеснуть. В бешенстве он рвется сквозь стены зала – в темное небо, в вечернюю прохладу, которую больше не чувствует…
Они собираются вокруг – чудища с оскаленными пастями. Хорошо! Прекрасно! Его переполняет гневная радость.
- Хотите сожрать меня?! Не выйдет! Это я вас всех сожру!!!
Он кидается на них, он рвет их на куски… Он даже не чувствует, как превращается, как отрастают клыки и когти, меняется тело, лицо покрывается жуткой оскаленной маской…
- … вернись… - вдруг прорывается откуда-то издалека. И его превращение останавливается. Он помнит этот голос?..
Теперь он выныривает в унылом помещении. Там голые мертвые тела на каталках… И возле одного – полицейские в форме и ещё… этот человек… ссутулился, закрыл лицо руками… руки – большие, с крупными ладонями… кажется, он помнит эти руки… и голос… плачет, зовет:
- Вернись! Вернись ко мне!
Ему кажется: ещё чуть-чуть – и он увидит лицо этого человека, и вспомнит его имя. И имя того, кого он зовет, из-за кого плачет… Он хочет вспомнить – но будто хватает руками пустоту. Невозможно вернуться. Нет обратного пути.
… Уэко Мундо равнодушно принял ещё одну неприкаянную душу. Гриммджо, призрачный зверь с синими – непростительно живыми среди мертвого мира – глазами, начал свой одинокий путь по пустынной безрадостной равнине…
* * *
- Так-так, - беспечно улыбался Урахара. – Значит, тебе нужно кое-кого отыскать? И ты совершенно не представляешь, где этот «кое-кто» может находиться?
- Угу, - подтвердил Ичиго, из последних сил сохраняя терпение. Он уже добрый десяток раз называл причину, по которой сюда притопал. Без подробностей, конечно. И, похоже, именно отсутствие подробностей не устраивало Урахару…
- Но… - якобы удивленно пропел Урахара, - Все твои друзья на месте, никто не пропал…
- Это… - замялся Ичиго, - Это не то, чтобы друг…
И, поймав острый, внимательный взгляд Урахары, сердито буркнул:
- Так Вы поможете? Или я тут зря время теряю?..
Урахара усмехнулся. И, нагло проигнорировав вопрос Ичиго, задал свой:
- Значит, ты полагаешь, что твой «не то, чтобы друг» попал в беду?
Да, Ичиго полагал…
Что он знал о Гриммджо? Ичиго казалось – достаточно, чтобы понять: арранкар не стал бы исчезать и избегать встречи после того, что произошло. Обида, смущение – вся эта девчоночья ерунда не для Гриммджо. Он же король, а короли не убегают и не прячутся…
- Да. Я так думаю… Я уверен, что это какие-то крупные неприятности.
А если даже и не так, то неприятности у Гриммджо появятся… как только Ичиго до него доберется. Лишь бы найти его целым… Тревога снова стиснула грудь, и Ичиго повторил, уже не требовательно, а просяще:
- Так Вы можете чем-то помочь?
- Ну, раз это так важно для тебя… - многозначительно проговорил Урахара, задержав на Ичиго испытующий взгляд. Ответом ему был решительный кивок и упрямо поджатые губы. – Значит, важно. Хорошо, есть у меня одна вещица…
… Урахара вернулся, держа в руке нечто, напоминающее с виду куцый обмылок.
- Вот! – он с нескрываемой гордостью предъявил «обмылок» Ичиго.
- А?.. – Ичиго, вообще-то, ждал объяснений: что это за штука и как это поможет найти Гриммджо.
- Это свеча, - уточнил Урахара.
- От геморроя, что ли? – засомневался Ичиго.
- Очень смешно… Ну да, выглядит несколько… неказисто. Но это моё новое изобретение, - Урахара самодовольно ухмыльнулся. – Ничего подобного больше ни у кого нет. И близко не додумались…
Ичиго торопился, а потому бесцеремонно прервал зарождающийся поток хвастовства:
- И что с ней делать?
- Зажечь. Сконцентрироваться на огоньке, - тон Урахары стал деловитым. – А твой «не то чтобы друг»… он человек или синигами?
- Он… - начал Ичиго и едва успел прикусить язык. Надо же: чуть не попался. Вопрос-то был задан как бы невзначай. И вот, пожалуйста – теперь хитрый Урахара в курсе, что Ичиго ищет «его», а не «её». – А разве это имеет значение?
- Имеет, и немалое. Видишь ли, свеча подействует, как нужно, если искать… эээ… существо той же природы. Человек найдет человека, а синигами – другого синигами. Тебе, впрочем, подходят оба варианта…
Ичиго почесал затылок.
- А если, например, требуется найти… что-то другое?.. – осторожно спросил он.
- Ну… тогда, наверное, не получится, - Урахара пожал плечами. – Средство рассчитано на определенное родство. Такое, как сходство духовной силы…
«Плохо, если не подействует… Но с другой стороны – проверить же надо. Не получится, так придумаю что-нибудь ещё, но всё равно его найду, хоть в Уэко Мундо, хоть за вратами ада… Была – не была!» - решил Ичиго и протянул руку:
- Давайте!
Взял, с любопытством повертел в руках – свечка как свечка, ничего особенного.
- Это… Ну, зажёг, ну, сконцентрировался… А дальше чего делать?
Урахара протянул ему листок:
- Что-то вроде инструкции. Уж извини, не очень подробно. Средство-то совсем-совсем новое, я его и испытать по-настоящему не успел. Собирался, а тут, как раз, ты пришел – очень вовремя.
Урахара жизнерадостно улыбался и довольно потирал ладони. «Ну и фрукт!» - в который уже раз подумал о нем Ичиго.
… Он вернулся домой, заперся в своей комнате и перво-наперво развернул листок с инструкцией: «1. Если Вы – живой человек, то постарайтесь увидеть в пламени свечи того, кого ищете. Вызовите в памяти его образ, назовите по имени. После этого перед Вами откроется портал в виде светящегося коридора. Идите по этому коридору, он выведет Вас к человеку, которого Вы ищете. 2. Если Вы – синигами, попытайтесь, сосредоточившись на пламени свечи, ощутить духовную силу того, кого ищете. Как только Вам это удастся, светящиеся потоки энергии подхватят Вас и перенесут туда, где находится объект Ваших поисков. 3. Если Вы – Куросаки Ичиго, который никого не слушает и всегда всё делает по-своему, тогда… Зачем тебе какие-то инструкции?.. У тебя, Ичиго, свои пути, так и следуй по ним, несмотря ни на что. В этом твоя сила. Удачи!»
- Инструкция, называется! – недовольно буркнул Ичиго. А, с другой стороны, сам виноват: цель поисков от Урахары скрыл, да и вообще, никому ничего не сказал. С самого начала рассчитывал только на свои силы…
Нет, дело вовсе не в том, что Ичиго опасался осуждения со стороны друзей. Как раз, наоборот – был уверен, что если всё им расскажет, они захотят помочь, отправятся за ним, куда бы он ни пошел. Но именно поэтому Ичиго и не мог им рассказать… Когда выручали Рукию и Орихиме – это было другое, их все любили. А сейчас… Сейчас его друзья стали бы рисковать собой не ради Гриммджо, а ради него, Ичиго. Значит, ему и решать, втягивать их в это или нет.
И Ичиго решил: Гриммджо – это его личное дело, его забота и риск. Он пойдет один, он справится, что бы там ни было, он притащит этого идиота обратно и уж тогда… «Не фиг мечтать, пора делом заняться!» - приструнил он себя. И зажег свечу.
… Ичиго смотрел на пламя. Ничего не происходило.
Он всё уже перепробовал. Сперва как человек, потом как синигами. Концентрировался, звал, пытался представить, ощутить… ну, всю ту хрень, которая в инструкции… И – никак. Облик Гриммджо в пламени не появлялся, хоть ты тресни.
«Чего там у него ещё написано? «Свои пути»?.. Хм… А поточнее не мог?..» И тут Ичиго осенило: Гриммджо – арранкар. Пустой, обладающий силой синигами. А сам Ичиго… Да, верно, синигами, обладающий силой пустого. Может, если обратиться к этой силе… только очень осторожно, не высвобождая её, не надевая маску…
Он снова сконцентрировался на огоньке свечи. Почувствовал… Неприятная сила, Ичиго её не любил. Но использовал, подчинив себе. Как ему казалось, полностью подчинив…
Прямо в голове раздалось знакомое хихиканье. «Не нравится, а пользуешься… Чистенький, как же! Если кого-то и прикончишь, то это, вроде как, и не ты. Всё на меня свалить можно… А чем ты лучше того же Айзена с его арранкарами?!»
- Я не похож на Айзена! – от души возмутился Ичиго. – Я использую силу пустого, чтобы защитить тех, кого я люблю!
«Как высокопарно! А Гриммджо ты хочешь защитить? Или оттрахать?»
Ичиго не успел возразить. Воображение захватила яркая, предельно реалистичная картина: он и Гриммджо занимаются сексом. То есть, Ичиго трахает Гриммджо – грубо, жестко. И почувствовал – всего на миг – острое удовольствие. Не от секса даже, от ощущения власти, превосходства…
Он выдохнул так, что едва свечу не задул, яростно затряс головой, избавляясь от мерзкого видения.
«А ведь тебе понравилось, тебе хотелось…»
- Заткнись!!! – ну уж фигушки, он не позволит этому гаду взять над собой верх, навязывать грязные мыслишки... – Я тебя победил, помнишь?! Вот и нечего тут… И вообще – без тебя обойдусь!
«Как знаешь…» - голос пустого смолк.
Может, в Ичиго всё это и есть… грязь эта… Наверняка, есть, глупо отрицать. Но он не собирается вручать этой пакости власть над собой. Этот путь ложный, надо поискать другой.
Огонек свечи - как будто терпеливо ждал… Ичиго смотрел на него и вспоминал: тоску – Гриммджо так тщательно прячет её под толстенным слоем злости, а всё равно, нет-нет, да и промелькнет тенью в синих глазах. Улыбку – Гриммджо так славно улыбается, когда думает, что на него никто не смотрит. И ещё открытый удивленный взгляд – Ичиго посчастливилось лишь однажды поймать его. И какой он красивый, когда не хмурится, и как забавно стесняется этой красоты… «А если это родство между нами… Если это не сила пустого во мне, а то, что Гриммджо сберег от пустоты…»
Пламя свечи вдруг стало серебристым, как лунный свет. Из этого света соткалась фигура зверя. Пантера, грациозная, гибкая. Она смотрела на Ичиго, будто спрашивая: «Ну что, ты готов?»
Чутье подсказало Ичиго – это именно то, что нужно, то, чего он ждал. Он вскочил:
- Веди давай, скорее!
Пантера, кажется, ухмыльнулась – так знакомо – и от неё к Ичиго протянулась серебристая нить. Ичиго ухватил эту нить… непрочная, чуть не растаяла на ладони… Но в тот момент, как он ощутил её в руке – прохладную, извивающуюся, будто бы живую – комната вокруг растворилась, словно морок. Ичиго оказался в сплошной темноте, хоть глаз выколи. Лишь лунный зверь освещал дорогу, он бежал впереди, а за ним, цепко держась за призрачную нить, летел в неизвестность Ичиго…
… Сначала темноту прорезали цветные сполохи, а затем – как будто черное стекло пошло трещинами, стало раскалываться, открывая в прорехах то кусочек светлого неба, то часть улицы или парка. Наконец, тьма совсем раскрошилась, развеялась…
Ичиго стоял на тихой, безлюдной улочке перед каким-то домом. «Где это я? Уж точно не Каракура…» Дом был небольшой и какой-то… ненастоящий, что ли. На ум приходило только одно определение: кукольный домик. Точно, один-в-один, у его сестренки Юзу почти такой же. Розового цвета, с башенками, и лужайки вокруг создавали впечатление игрушечных…
- Он что, здесь?.. – Ичиго стал оглядываться в поисках своего проводника – лунной пантеры. И едва застал – очертания зверя медленно таяли в воздухе. Только ободряющий рык, на прощание. А нить?.. Сперва Ичиго показалось, что нить тоже исчезла. По крайней мере, он перестал видеть её. Но чувствовал в руке, даже отчетливей, чем раньше. И, кажется, нить стала теплее… Ичиго счел это добрым знаком: значит, арранкар целехонек.
А вот «кукольный домик» ему категорически не нравился. От того, чтобы немедленно вломиться в это нелепое место и перерыть там все снизу доверху, Ичиго удерживало неясное, но при этом довольно сильное чувство опасности. Он уже испытывал такое… Когда вместе с Рукией охотился за хамелеоном…
Он ходил взад-вперед, посматривал на загадочный дом, примеривался… Безупречно зеленая травка, яркие бархатные цветы… Что не так? Может, запах, точнее, его отсутствие… Цветы должны ведь пахнуть, а? И ещё с ветром что-то странное. Легкий ветерок трепал листву деревьев на соседней аллее, касался лица Ичиго… Но растительность вокруг «кукольного домика» оставалась неподвижной… Ловушка или нет, но лучше по этому газону не ходить, вообще, лучше проникнуть в дом как можно быстрее.
Ичиго обошел вокруг: дорожка к дому, посыпанная золотистым песком, крылечко и колокольчики над входной дверью – всё это казалось подозрительным и зловещим. Черт его знает, почему…
В итоге, задав себе риторический вопрос: «Синигами я или хрен с горы?!», Ичиго стремглав перенесся на крышу домика… Все-таки, ловушка была. И Ичиго почти удалось её миновать. Почти – потому что одна из многочисленных травинок-лезвий, взлетевших вверх в момент прыжка Ичиго, всё же оцарапала ему руку. Ранка-то ерундовая, хуже то, что ловушка явно рассчитана не только на обычных людей. А что ждет в самом домике?..
Нить стала ещё теплее и прочнее. И, вроде как, тянула вниз. Звала, что ли?.. «Сейчас иду! Ну смотри, Гриммджо, если ты там просто чай пьешь с пирожными…»
Можно было попытаться залезть через окошки. Но гостеприимно приоткрытым створкам Ичиго уже не верил. Решив после секундного размышления, что самый простой путь – если не самый верный, то уж точно самый быстрый, Ичиго, проломив крышу, полетел вниз. И оказался прямо… Кругом – компьютеры, ещё какие-то приборы непонятного назначения, всякие колбы-пробирки… Похоже на лабораторию. Гриммджо тут, вроде, не видать… Если только… Жуткая мысль буквально пригвоздила Ичиго к месту, его взгляд заметался по колбам, пробиркам и прочим сосудам. Их содержимое… Ичиго ощущал – совсем слабо – духовную энергию… незнакомую, но это не успокаивало. Он смотрел на невидимую нить в руке, будто спрашивая: «С тобой ведь всё в порядке, да?» Столько времени попусту ждал, все те дни и ночи… А надо было искать сразу…
Нить… Она, кажется, окрепла, натянулась чуть-чуть. Она жила – слабой пульсацией в сжатой ладони. Она ответила Ичиго – словно дыхание согрело кожу. Она звала: не здесь, дальше, вниз.
Ичиго бросился к двери, с намерением просто вынести её, если заперта. Но дверь распахнулась, и в лабораторию ввалилось штук десять здоровенных дядек в униформе и смешных круглых очках. Поскольку дядьки сразу бросились на Ичиго, тот не стал заморачиваться вопросом, как это простые смертные могут видеть его, синигами. Не важно, это всего лишь охранники… Но все его удары оказывались бесполезны. Будто стенку околачивал, а дядькам – хоть бы хны. «Черт! Ну, не убивать же их?! Это же только люди…» Но странные охранники («Да тут всё странное, пора бы уж привыкнуть!») стояли между Ичиго и тем, кого он пришел выручать из беды.
- Ладно, придурки, вы не оставляете мне другого выхода!
Ичиго выхватил меч, крутанул им хорошенько – и мощной ударной волной охранников раскидало в стороны. Те, кто вскочил, попали под вторую волну… После четвертой желающих подняться не нашлось. «Вот и отлично, пусть отдохнут!» Ичиго снова ринулся к двери и… столкнулся с девицей, которая вошла в лабораторию, звонко хлопая в ладоши и посмеиваясь. На ней были такие же очки, как на охранниках. А вид… «Кукольный домик, ага! Вот и сама кукла явилась». Игрушечный наряд девицы резко контрастировал с властным голосом:
- Очень впечатляет! Но это тебе не поможет, мальчик-синигами.
Ичиго уже собрался обидеться на «мальчика», но… Откуда?..
- Откуда я знаю, что ты синигами? – девица, которая при ближайшем рассмотрении оказалась чуть ли не старой бабкой, снова кукольно захлопала в ладоши. – Ты не очень осторожно заходил сюда, припоминаешь? И потерял несколько капелек крови. А я тут же сделала экспресс-анализ. И установила, что наш незваный гость – синигами.
Ичиго вспомнил поранившее его лезвие-травинку… Вот оно что…
- А дурацкие очки нужны, чтобы видеть меня? – догадался он.
- Именно, - она самодовольно улыбалась. – А мои охранники неплохо защищены, я называю это «доспехи»…
Ичиго начал подозревать, что эта чокнутая собирается читать ему лекцию о своих научных достижениях. Надо бы посоветовать ей с этой хренью к Урахаре, может, он будет благодарным слушателем. А Ичиго неинтересно и некогда.
- Знаешь, я бы с удовольствием тебя послушал, но мне тут нужно кое-кого найти. Я тебя не трону, если не будешь мешать.
Ох, не понравился Ичиго её смех. Прямо, издевательский…
- Ты такой самоуверенный мальчик! Но хозяйка здесь я. И сейчас ты в этом убедишься. Ну, что Вы там копаетесь, Чен?!
Только тут Ичиго его заметил. Плюгавый очкарик. Прятался всё это время под столом. А теперь выполз, на ходу меняя обычные очки на те, дурацкие. И руки трясутся. А в руках какая-то штука… маленькая, вроде, металлическая, на фонарик похожа. Вот и кнопочку этот Чен нажал…
«Какого чёрта?!»
- Не понимаешь, что произошло? – ведьма опять хлопала в ладоши. Руки б ей поотрывать, достала своими аплодисментами. – Это моя «сеть», и ты в неё попался!
Ичиго понимал… что он снова – обычный школьник, а вырубленные им охранники того и гляди очнутся. И ещё… «Гриммджо, так вот что с тобой случилось?..» Как, должно быть, тяжко пришлось арранкару: внезапно очутиться в обычном теле. Не то, что Ичиго, который в таком теле живет себе нормально и не жалуется…
- Думаешь, меня так легко победить? – с вызовом бросил он ведьме. Мельком глянул на очкарика – нет, этот не боец, в расчет можно не брать, у него от страха сейчас челюсть выскочит. Если поторопиться, пока охранники не очухались… Меч тяжеловат стал, но это даже хорошо, можно его как дубину использовать. – Не на того напала!
И Ичиго принялся махать мечом направо-налево. Ба-бах! Та-ра-рах! Компьютеры с грохотом летели на пол, разлетались дождем осколков колбы-пробирки. Почти сразу же вырубилось электричество, и теперь только солнечные лучи освещали лабораторию через пролом в крыше… Довольный устроенным погромом, Ичиго грозно приступил к ведьме:
- А ну, говори, где Гриммджо, пока я тут всё не разнес!!!
Хозяйка кукольного домика смотрела на него совершенно безумным взглядом, неуместные солнечные зайчики скакали по её сморщенному от ярости лицу.
- Мои исследования… моя работа… Как ты посмел?! Дрянной мальчишка! Ты… За это ты умрешь!
Ичиго глазом моргнуть не успел, как она выхватила из-под юбчонки пистолет. Настоящий, не игрушечный. Крепился на бедре – цветными ремешками… у самых кружевных трусиков… Ичиго обалдел от такого зрелища – ремешков, трусиков, цыплячьих ножек. И опомнился, когда дуло пистолета смотрело ему прямо в лицо.
… Он уже знал это ощущение – словно время растягивается, миг становится вечностью. Раньше везло… Но всё когда-нибудь кончается. Даже если глупо и нелепо – это не меняет сути…
Палец с отполированным ноготком бесконечно долго жмет на спусковой крючок. Ичиго сжимает в руке невидимую нить: «Прости, у меня не получилось…»
И громыхнул выстрел…
Но чуть раньше, опережая неизбежное на мизерную долю секунды, снаружи раздался взрыв. Домик хорошенько тряхнуло, и пуля, предназначавшаяся Ичиго, не разнесла ему голову, а лишь оцарапала ухо. Он ещё даже не успел удивиться, только понять – что, вроде как, снова повезло… И сразу же раздался второй взрыв, который проломил стену и отшвырнул Ичиго в угол. Приземлился он вполне удачно, разве что синяк на заднице заработал, и тут же вскочил, чихая и осматриваясь. Ведьма шлепнулась у внутренней стены и валялась там без движения. Очкарика не было видно, небось, опять под стол шмыгнул. Охранники… тем, кажется, вообще не судьба сегодня подняться… А в проломе – огненным ангелом в лучах яркого полуденного солнца – красовалась сердитая Рукия.
- Ты… Как?.. Привет, в общем! – Ичиго успел радостно улыбнуться, прежде чем кулак Рукии врезался ему в скулу. Дежа вю…
- Ты ничему не учишься! – коротко отчитала его подруга. И сразу перешла к делу: - Что тут творится? Где твоя сила синигами?
Ичиго изложил. Тоже коротко и по делу. Тем более, произошло-то всё очень быстро. Но… И у него имелись вопросы:
- Урахара проболтался?
Рукия, вздохнув, объяснила:
- Что делать, если кто-то из твоих друзей ведет себя странно, а потом и вовсе пропадает?.. Идти в магазин Урахары...
- Да уж, логика железная, - хмыкнул Ичиго. – А… как ты узнала, куда я отправился?
Вообще-то, он хотел задать другой вопрос, тот, который вертелся на языке с момента появления Рукии…
А Рукия глянула на него с некоторой тревогой:
- Ичиго, ты не сильно головой ударился? Что значит – «как узнала»? Ты даже не подумал в своей комнате прибраться – огарок свечи там валяется, инструкция… Я просто взяла у Урахары новую свечу и отправилась по т в о е м у следу.
Действительно, мог бы и сам догадаться.
- А… Как же ловушки вокруг дома?
Спросить о главном Ичиго так и не решился…
- Это уже не проблема. В отличие от тебя, я, прежде чем войти, подумала о том, как буду выходить… Ичиго, по-моему, ты что-то ещё хотел узнать?
Ичиго вдохнул поглубже, сдвинул брови – для солидности. И выдал:
- Ты это… Ну… Знаешь, зачем я тут?
У неё такое выражение на лице образовалось, что Ичиго на всякий случай отодвинулся подальше.
- Я не слепая, - тихо произнесла Рукия. – А также не глухая и не полная идиотка… - потом усмехнулась и язвительно добавила: - И не трепло. Как видишь, пришла одна, никого не посвящала. Сам потом с ними объясняйся.
Ичиго привык говорить и обращаться с ней как с обычной девчонкой, но иногда – вот сейчас, к примеру, – он чувствовал себя рядом с Рукией таким сопляком… А с Гриммджо так не было, хотя его обычным парнем не назовешь…
- Эй! – Рукия подскочила к нему и тряхнула за плечо. – Хватит стоять, как болван! Мы будем тебя вызволять из этой штуки… сети?
Ичиго обошел лабораторию, заглядывая под немногие оставшиеся целыми столы. Под одним из них действительно обнаружился очкарик. К счастью, невредимый, только дрожал ещё больше.
- Освобождай меня, да побыстрее! – приказал ему Ичиго.
Чен как будто соображать перестал от страха. Только мычал что-то несуразное.
- Делай, что говорят! Живо! – скомандовала Рукия.
Наверное, у неё получилось страшнее, потому что Чен сразу очнулся, подобрал валяющуюся на полу хитрую железяку – ту самую, которая управляла сетью – и принялся суетливо жать на кнопки… У Ичиго при этом возникло ощущение, будто его из полиэтиленового мешка вынимают. Не особенно приятно…
- Всё в порядке? – внимательно оглядывая его, спросила Рукия.
- Вроде… - пожал плечами Ичиго. Он снова был синигами. И теперь можно было…
Прозвучал выстрел.
- Трус! Жалкий слизняк, предатель!
Ведьма. С пистолетом в руках. С перекошенным лицом. Уморительно нелепая - в порванных кружевах, с расползшейся косметикой и развязанными бантами. Смешная… Если бы не пистолет…
- У тебя же сеть, недоумок! Ты мог поймать и девчонку тоже, тогда я пристрелила бы обоих!
Тот, кого она гневно отчитывала, перестал, наконец, дрожать, он лежал на полу, пуля угодила ему в глаз, пробив стекло очков…
- Проклятые синигами! Из-за вас у меня такие расходы… Но вы мне за всё заплатите! После… А пока – счастливо оставаться!
Крупная брошка в виде клубнички, прицепленная у неё на груди, засветилась красноватым светом – и часть стены задрожала, превратилась… во что-то, похожее на большое чернильное пятно… или тучу… Ведьма прыгнула туда – и только её и видели. А стена опять стала гладкой.
… - Если сломать… - не очень уверенно начал Ичиго, глядя на стену.
Рукия возразила:
- Всё может обрушиться. А там – люди.
«… и Гриммджо…» - подумал Ичиго. Черт с ней, с этой чокнутой, пусть убирается!
- Вот что, - предложила Рукия. – Я отправлюсь за ней, а ты ищи своего арранкара.
«Своего…» Ичиго не возражал, ему нравилось, как это звучало.
- Идёт! – с энтузиазмом откликнулся он. И перед тем, как покинуть лабораторию, довершил её полный разгром.
- Ичиго! – попыталась урезонить Рукия. – Здесь может… могла быть ценная информация…
- А?..
… Внутри домик оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Ичиго заподозрил, что это не просто создание иллюзии.
- Искажение пространства?
Рукия, подумав, кивнула:
- Думаю, да. Судя по стене… Именно так она надеется уйти. Я смогу отследить, если она попытается открыть портал…
Всё-таки, ему не хотелось, чтобы Рукия в одиночку ловила ведьму. Тут столько всякого, о чем они и понятия не имеют…
- Может, не стоит за ней гоняться?
- Она опасна. И её нужно обезвредить.
Ичиго послышался упрек, что-то вроде: «В отличие от тебя, я думаю ещё и о долге!» Рукия сказала, что знает про Гриммджо, но не сказала, как она к этому относится… И что это меняет? В данный момент – ничего. Он сделает то, зачем пришел сюда, - вытащит Гриммджо. А дальше…
Дальше они разделились. Рукия помчалась наверх, где, по её предположениям, находилась хозяйка. А Ичиго – вниз, куда звала нить, зажатая в руке…
… Подвальные помещения прямо-таки кишели ловушками. То лестница под ним вдруг превращалась в огромную зубастую пасть и норовила сцапать. Чуть ноги не отхватила… То дверь оказывалась этакой чёрной дырой. И едва не засосала Ичиго… С трудом вырвался, а то – болтался бы сейчас в каком-нибудь неведомом измерении… А потом ещё – откуда ни возьмись - охранники набежали. Все в клоунских очках, разумеется. И с непростым оружием – похоже на огнемет, только вылетающее белое пламя, как живое, гонялось за Ичиго…
В общем, пришлось ему изрядно попотеть и драться если не в полную силу, то уж всяко не шутя. Рукии тоже приходилось несладко: Ичиго чувствовал, как она высвобождает всё больше силы. Поскорее бы найти «своего» арранкара, да помочь ей…
А пока он с ловушками воевал, нить начала дурить. Стоило Ичиго прорваться вниз, как оказалось, что надо возвращаться. Нить определенно тянула его наверх. «Гриммджо, ты что, в прятки решил поиграть? Ну, хорошо, наверх, так наверх!»
Опять ловушки… Ясно, тут он ещё не был. Коридор, просторный холл, пустое помещение охраны, напичканное неработающей видеотехникой – ну да, электричество-то отрубилось… Гарью пахнет, да так сильно… Где-то рядом пожар? Именно туда тащит его нить – к двери, из-за которой тянет дымом… Нить отчаянно бьется в руке, обжигает ладонь, торопит: «Здесь! Скорее!»
Ичиго кидается к двери, распахивает.
- Гримм…
* * *
Яркий свет рыжими пятнами плыл перед глазами. «У него волосы рыжие… как солнце… как апельсин… и пахнет апельсинами… а губы нежные… Ичиго, я тут сдохну… а ты даже не узнаешь… Обидно…»
Только он собрался поныть по-человечески, как приперся Руфин. «Опять мучить будет» - равнодушно предположил Гриммджо. И ошибся. Амбал, недовольно сопя, просунул в клетку миски с едой и водой.
«Да неужто?!» - Гриммджо подскочил одним прыжком – откуда только силы взялись – заграбастал миску с питьем и тут же осушил, давясь и захлебываясь. А когда арранкар принялся за еду, Руфин мрачно процедил:
- Леди ты больше не нужен, решили тебя продать.
Гриммджо ликовал: сдалась-таки стерва! Теперь… Раз он Лану уже не интересует, может, его не так строго будут стеречь? А если продавать – значит, будут перевозить в другое место… Был бы шанс – а уж он его использует. Выберется, победит их всех!
- Я – король! – проговорил он, жизнерадостно чавкая.
Руфин треснул кулаком по клетке, возвращая Гриммджо в реальность:
- Жри давай, ваше величество!
… С этого дня Гриммджо начали «приводить в порядок». Откармливали, помыли опять… да нормально, кстати, помыли, шампунь даже дали – чтоб волосы блестели. Товарный вид придать, ха!
Гриммджо решил обнаглеть и закапризничал:
- Чё еда несолёная?! Не дадите соли, я ни хрена вашу бурду есть не буду!
В следующее кормление соль ему принесли. Руфин пропихнул её вместе с мисками. Всего-то пару щепоток в крохотной чашечке… Ничего, сгодится. Хватит для того, что он задумал. Осталось дождаться подходящего момента. А если даже и не получится, если он ошибся в своих предположениях… Ну, подумаешь, опять шлангом получит, не беда. Был бы шанс…
… Всё было, как обычно. Руфин принес жрать, стоял возле клетки, ждал миски обратно. И тут раздался Ланин голос:
- Руфин! У нас возникли непредвиденные обстоятельства. Готовьте товар к транспортировке, немедленно!
Шанс… Руфин пошел за ошейником и цепью. Гриммджо как можно незаметнее провел рукой по полу – в самом углу, перемешанная с пылью и грязью, была припрятана драгоценная соль. Собрал в горсть. Дожидался, затаив дыхание…
… Когда он мылся, помнится, тряхнул волосами – и пенные брызги шампуня полетели во все стороны. И попали Руфину на лицо. Амбал выругался… и потёр глаза…
… Руфин вернулся, подошел к клетке… «Времени у меня в обрез. Наблюдают ведь». Щелкнул замок, громила вошел… «Сейчас!» Гриммджо швырнул соль ему в глаза. «Что и требовалось доказать! Вот она – брешь в защите!»
- А, сука! – успел ругнуться Руфин. Прежде, чем длинный острый коготь вонзился ему в глаз. А там уж – он не так заорал. Тонким, по-бабьи писклявым криком…
«Время! И ключи у него… ага, есть! Ещё браслет бы опознавательный, который вместо пропуска…» Гриммджо попытался изловчиться и сдернуть у Руфина браслет с запястья, да тут… В этом теле он гораздо слабее ощущал чужую энергию, но эту силу – мощную, неумолимую, стремительную… завораживающую своей смертельной красотой… как цунами… Эту силу Гриммджо не мог спутать ни с чем. «Ичиго!» Это было так здорово, что он даже боялся поверить…
- Тварь! – счастливая секунда обошлась Гриммджо дорого: не успел увернуться, и хвост оказался в лапище Руфина. – Я тебя на куски разорву!
И разъяренный одноглазый Руфин потянул Гриммджо к себе. Может, и разорвал бы. Но тут погас свет. «Спасибо, рыжий! То, что надо!» Гриммджо отлично видел в темноте. А Руфин – нет.
- Ну что, верзила, темновато, а? Привыкай!
И Гриммджо проткнул ему второй глаз.
Он много наметил. Хотелось проверить на чувствительность губы и язык этого урода. И… ещё кое-что… Но внезапно Гриммджо почувствовал, что – довольно, хватит. И не потому, что время терять не следовало. Это удивительно, но он был… сыт.
Взглянул на своего недавнего мучителя - воющего, прижимающего руки к окровавленному, изуродованному лицу - усмехнулся:
- Да ты готовый пустой, Руфин. Хоть и жив пока. С таким-то голодом! Прямо, ненасытная утроба… Знаешь, из тебя выйдет классный арранкар, Айзену-сама ты понравишься.
Напоследок пнул скулящую тушу и рванул прочь из подвала.
… Опознавательный браслет, всё-таки снятый им с Руфина, работал исправно: Гриммджо беспрепятственно добрался до коридора, ведущего к лифтам. Которые, конечно, не работали, раз электричества нет… Да и зачем ему лифты? Вот же она, дверь, ведущая наружу… и браслет наверняка поможет пройти через внешнюю защиту…
«А как же рыжий? Ему там, должно быть, непросто. Раз силу высвободил…» Гриммджо сосредоточился, пытаясь снова почувствовать Ичиго. И почувствовал… эту мелкую синигами, Рукию... Она и рыжий. Вместе. Наверное, Айзен уже сделал свой ход, применил «сеть», и синигами вышли на Лану. И Ичиго с этой козявкой тут по делу… А он-то размечтался, что рыжий его спасать пришел… Обида плеснула мутной жижей. «Ну и плевать мне на них на всех! Обойдусь, мне никто не нужен!» И он побежал к заветной двери в конце коридора. Но решимости хватило лишь на половину пути. Рыжий там дерется… А Гриммджо, получается, сбежит? Так не годится! Когда это он от хорошей драки бегал?! К тому же, неплохо бы избавиться от сети... И заодно помочь рыжему. И узнать… хотя, Гриммджо, это, конечно же, не волнует… но просто интересно – зачем Ичиго тут оказался?
И Гриммджо рванул к лесницам, ведущим наверх. «Эй, ублюдки! Никто не имеет права уделать Ичиго. Кроме меня!»
… Где-то здесь… Черт, нет! Это не Ичиго, это его подружка тут, неподалеку, ошивается. Всё из-за долбаной «сети», трудно почувствовать на расстоянии…
Гриммджо остановился, пытаясь ощутить – хотя бы, приблизительно – где может находиться рыжий. Был наверху. А теперь, кажется, внизу… «Какого хера он прыгает туда-сюда?!» Арранкар осмотрелся. Дверь с лестничной площадки вела в знакомый уже просторный холл, с другой стороны которого, насколько помнил Гриммджо, была еще одна лестница. Судя по всему, именно там перемещался Ичиго… «Да ведь он в подвал направляется! Неужели, всё-таки…» От этой мысли у Гриммджо будто силы удвоились. Он выглянул в холл: помещение охраны пустое – немудрено, все ж заняты дракой с синигами…
Он бежал через огромный пустой зал, когда услышал голоса. Они доносились из приемной перед кабинетом Ланы. Слышно было не очень, только отдельные слова: «Леди приказала… переезжаем… погрузить экспонаты…» Ясно. Стерва, будучи обнаружена, опасается, что вслед за двумя синигами может весь Готей-13 в её гнездышко примчаться. И решила удрать, забрав с собой все свои игрушки… Несчастных бедолаг, которым просто не повезло. Гриммджо мог стать одним из них, и тогда… тогда только смерть была бы избавлением… «Ичиго, ты уж подожди. Мне тут кое-что надо сделать… А ты не будь козлом, не помирай без меня!»
Помещение охраны не было заперто. Отлично. Ещё лучше, что охранники курят и пользуются транспортными средствами – в чулане хранилась канистра с бензином, а на одном из столов валялась зажигалка… Жаль, оружия никакого не оставили, но это уже было бы слишком хорошо. Взяв всё, что нужно, Гриммджо подкрался к приемной, осторожно приоткрыл дверь… Да, сегодня определенно его день: это же не охранники, просто два мужика в спецовках. Грузчики какие-нибудь… Стремительным прыжком он влетел в приемную и полоснул когтями по роже одного из мужиков. Тот взвыл и хлопнулся на пол. «Понятно, этих защитой не снабдили». Второй сопротивления не оказал… Точнее сказать, с криком помчался прочь. Первый, резво вскочив, побежал за ним. Гриммджо не стал их задерживать… «Хм… Да, я страшный».
Он вошел в кабинет, где часть «экспонатов» уже была приготовлена к вывозу. Полил бензином, щелкнул зажигалкой… Сквозь треск занявшегося пламени можно было расслышать – последним вздохом благодарности – «Спасибо, брат!»
Всё. А теперь – мотать отсюда. К рыжему… Гриммджо направился к выходу… но покинуть приемную не успел. Лана пожаловала – сильно потрепанная, но зато вооруженная пистолетом. И злющая!
- Ах ты, мерзавец! Глупое животное, что ты натворил?!
Если броситься сейчас… Главное – скорость… И ему сегодня так везет, что… Гриммджо прыгнул. И в то же мгновение хлопнули подряд два выстрела… реакция у стервы оказалась отменная… Боль ударила в грудь и в ногу. Но это уже не могло его остановить. Он налетел на тщедушную Лану, сбил с ног, придавил к полу. И в одно движение свернул ей шею. Мимолётно пожалев: небось, даже не поняла ничего, не почувствовала, как это – умирать…
Тяжело поднялся. Эта стерва сильно его зацепила… Но ничего, он доберется куда надо. То-то рыжий удивится. «Ичиго, я тут немного задержался… Потому, что я не мог её тебе оставить, эту бабу, ты бы её пощадил…»
Он ковылял к выходу, который теперь казался таким далеким… «Всё, Ичиго, я иду тебя спасать. Но… не очень быстро, уж извини». Голова кружится, от дыма, наверное. Даже распахнутое окно не спасает… а, вроде, окно закрыто было?.. Показалось, или рыжий совсем рядом? Или это его подружка?.. «Не разобрать, черт! И скользко как! Э, да это же моя кровь… ни фига себе, сколько натекло…» Оставалось совсем немного…
«Я не могу… проиграть…»
* * *
- …джо.
Он распахивает дверь, и арранкар сваливается прямо ему на руки.
Ичиго уже видел его таким, после схватки в Уэко Мундо: в полной боевой форме и – окровавленный, беспомощный… Но на этот раз всё гораздо серьезнее. Тело простого смертного слишком уязвимо…
Ичиго вытащил его из задымленного помещения. Присел у стены, аккуратно устроив арранкара у себя на коленях… Нить растаяла, словно впитавшись серебристыми искорками в волосы Гриммджо. Ичиго смотрел на казавшееся восковым лицо, чувствовал, как слабеет дыхание, - Гриммджо уходил, угасал у него на руках. И в это невозможно было поверить… не хотелось верить. Как же так?! Это же Гриммджо, бешеный, яростный, неукротимый, он никогда не сдается, он не может… «Черта с два я тебя отпущу!»
- Эй, Гриммджо! Ты куда это собрался?! А ну, вернись! Слышишь?! Вернись!!!
- Куросаки Ичиго… Чего припёрся-то? Я бы и один справился.
- Ага, я так и понял, - счастливо улыбается Ичиго.
… - Ему нужна помощь. И чем быстрее, тем лучше.
Это Рукия. Черт, Ичиго так был занят Гриммджо, что какое-то время совсем не думал о ней. И не беспокоился, как она там, пока Рукия не появилась прямо у него перед носом.
- Я в лабораторию, поищу то устройство, которое управляет «сетью», и… что-нибудь, чтобы остановить кровь и перевязать, - и убежала.
«А ведь она была рядом, когда я отыскал Гриммджо, где-то здесь, я же её чувствовал. Потому и не волновался… Она же, вроде, вышла из задымленной комнаты?.. Да какая разница! Сейчас главное – Гриммджо».
… Хорошая новость: штуковина, которой пользовался очкарик, нашлась. Плохая новость: на Гриммджо она не действовала. Они уже и так и сяк на кнопки жали – «сеть» с арранкара не снималась.
- Может, эта штука сломалась? – расстроился Ичиго.
- Не думаю, - Рукия покачала головой. – Скорее, это мы что-то неправильно делаем.
Гриммджо, по-прежнему располагавшийся на коленях у Ичиго, беспокойно завозился и пробурчал:
- Я что теперь, навечно таким останусь?
Ичиго хотел его успокоить, да, если честно, ничего успокоительного в данный момент не придумывалось. А вот Рукия, которая за всё это время впервые прямо посмотрела на арранкара и заговорила с ним, тихо произнесла:
- Мог бы спросить хозяйку дома. Прежде, чем сломать ей шею…
Ичиго застыл. Гриммджо убил ведьму? Должно быть, это она его ранила… А Рукия?.. Она, выходит, тоже там была… «Сейчас не до этого. Гриммджо», - напомнил он себе. – «Гриммджо может умереть». Сделав вид, что не расслышал последней фразы Рукии и не заметил угрюмого взгляда Гриммджо, Ичиго произнес:
- Если узнать побольше об этой «сети»…
- Где узнать? В лаборатории, от которой ты одни руины оставил? – оборвала его Рукия.
Ичиго переглянулся с Гриммджо – тот понимающе усмехнулся: да, похоже, они оба тут постарались на славу.
- Ладно, с лабораторией я немного погорячился. Но, может, Урахара что-нибудь придумает? Покажем ему эту штуку. И Гриммджо.
Арранкар из последних сил запротестовал:
- Урахара… Это который исследованиями занимался? Не-не-не, я к нему не хочу!
«Конечно, Урахара – тот ещё темнила, но сейчас без него не обойтись». Ичиго улыбнулся. Он давно понял, как сладить с упрямством Гриммджо:
- Боишься?
- Вот ещё! – насупился арранкар.
- Тогда пошли отсюда скорей! – подвела итог Рукия.
… Путь был свободен. С ловушками уже разобрались, а охранники, похоже, удрали – оно и к лучшему, раз в доме начался пожар…
Они миновали коридор, заваленный телами разнообразных монстров, которых одолел Ичиго, и Гриммджо с завистью произнес:
- Во, сколько ты тут всякой всячины положил! Неплохо справился.
Ичиго, который, разумеется, нёс арранкара, великодушно улыбнулся:
- Эти-то? Так, мелочь. Вот с тобой драться – да! Сильней тебя у меня ещё противника не было.
- Правда? – засомневался Гриммджо.
Вообще-то, если проанализировать… Это не совсем правда. Но Ичиго так хотелось сказать Гриммджо что-нибудь приятное… Именно сейчас… И, увидев, как арранкар чуть ли не засветился от удовольствия, энергично подтвердил:
- Правда, правда!
… Рыжий снова тащит его. Аккуратно, бережно, будто ценность какую. И называет самым сильным из своих противников. Врёт…
Только сейчас… Именно сейчас он признает себя побежденным.
* * *
Они перенеслись прямо к магазину Урахары. Ичиго и Рукия тут же стали ругаться, ослабевший Гриммджо благоразумно помалкивал…
- Как ты собирался попасть обратно, если свечу дома оставил?
- Ну… Как-нибудь нашел бы дорогу.
- Как? У прохожих бы начал спрашивать? Купил билет на самолет? Ты даже не выяснил, где находишься. А, судя по разнице во времени, это на другом конце света…
- Слушай, что ты пытаешься доказать? Что без тебя я пропал бы на фиг? Да ничего подобного! Если уж сообразил, как туда добраться, сообразил бы, и как выбраться… И, кстати, Урахара не говорил, что свечу надо с собой брать, только – что зажечь…
- Урахара вообще не представлял, как у тебя эта свеча будет действовать. Учитывая, кого искать надо…
Ичиго от неожиданности чуть Гриммджо не уронил.
- Урахара… знает?!
- Я ему ничего не говорила, - поспешила оправдаться Рукия.
… Вошли в магазин. И там, кроме самого Урахары и его людей, их встретила вся дружная компания: Чад, Исида, Орихиме, что-то доедавший Ренджи. Они явно поджидали Ичиго. И явно не удивились, увидев, к о г о он приволок. Только Исида заметил громким шёпотом:
- Так я и думал.
М-да… Чудесный городок Каракура: никто никому не говорит, а все всё знают…
… Пока Орихиме лечила Гриммджо, Урахара выслушал рассказ о том, что произошло, и осмотрел добытый трофей – устройство с «сетью». А потом отозвал Ичиго в сторонку.
- Значит, ты просишь, чтобы я вернул ему силу арранкара?
- Да, а что? – Ичиго уставился на него в некотором недоумении.
- Ээ… Такой случай… Если оставить всё, как есть, мы могли бы избавиться от возможных проблем… в будущем… Мало ли что, ты же понимаешь…
Ичиго опустил глаза. Он понимал. Гриммджо – очень сильный арранкар. Может, сейчас он и не враг, но угроза-то остается. И кто знает, как оно потом сложится… Хотя, дело не только в этом. Самому Ичиго… какой-то его части… нравилось чувствовать себя хозяином положения, доставляло удовольствие, что арранкар зависел от него… Так или иначе, останься Гриммджо навсегда таким, как сейчас, - это бы всех устроило. Всех, кроме Гриммджо. Ему-то будет по-настоящему плохо.
- Нет! – Ичиго решительно замотал головой. – Его нужно освободить. Пожалуйста.
Ожидал ли Урахара именно такого ответа – трудно сказать. Он снова беспечно улыбнулся и пожал плечами:
- Как скажешь. К тому же, мне интересно этим заняться – задача сложная и увлекательная, - и вдруг добавил, прищурившись и понизив голос: - А всё-таки, ты задумался…
… Урахара уединился со «штуковиной» и Гриммджо, дабы провести детальное обследование того и другого. Остальные в это время оживленно обсуждали историю с «кукольным домиком». Объяснений от Ичиго никто не требовал… Больше того, тему его отношений с арранкаром все умудрялись обходить стороной. Правда, Орихиме делала это так старательно, что постоянно сбивалась на какие-то двусмысленности, отчего смущалась, заливалась краской по самые уши и виновато поглядывала на Ичиго. А ему было не по себе… Так всегда: когда он отправился выручать Гриммджо – это было просто и понятно. И вот опасности позади, спасенный Гриммджо рядом – а всё запутывается… Друзья не станут мучить вопросами. Но он-то должен ответить, чтобы быть достойным такой дружбы. Вот только Ичиго – надо же такому случиться! – начал сомневаться…
… Провозившись пару часов, Урахара выдал заключение, что каждая «сеть» - уникальна, и для каждой полагается своё устройство управления. Но, тем не менее, унывать рано.
- Определенное сходство с гигаем есть. Мне кажется, я уловил общий принцип работы. Но мне нужно более тщательно изучить устройство, всё перепроверить… Возможно, завтра я смогу снять эту «сеть»…
Кажется, Гриммджо эта новость совсем не обнадежила. Выглядел он даже хуже, чем когда был ранен. После того, как все разошлись по домам, а Рукия куда-то утащила Ренджи, косившего недобрым глазом на вылеченного Гриммджо, Ичиго опрометчиво спросил у хмурого арранкара, не желает ли тот чего. Тот желал:
- Пока у меня человечьи ощущения, хочу напиться в хлам.
К несчастью, поблизости случилась Мацумото Рангику, она заглянула полюбопытствовать и отчетливо расслышала слово «выпивка»… Вскоре Гриммджо и Рангику фальшиво орали непристойные песенки и рассказывали ещё более непристойные байки…
В конце концов, позеленевший Урахара обратился к Ичиго:
- Не мог бы ты… эээ… куда-нибудь его деть?
Конечно, мог бы. Ичиго и так собирался приютить Гриммджо у себя – пока арранкар в таком виде обретается. Он привычно взвалил на плечо пьяного до невменяемости Гриммджо - своя ноша не тянет – и от души пожелал Урахаре справиться с Рангику, которая, лишившись собутыльника, принялась приставать к Йоруичи…
… Не так он себе это представлял…
Гриммджо спал в его постели, широко раскинув когтистые руки, оглушительно храпя и благоухая перегаром. А сам Ичиго притулился на полу, завернувшись в плед. Вот она, проза жизни… Через какое-то время он, всё-таки, заснул, почти ненавидя Гриммджо – за храп, за жуткий запах, за то, что, ворочаясь, тот разодрал когтями постель…
А посреди ночи Ичиго проснулся. Чутье, наверное, подсказало: что-то не так… В комнате было тихо. И постель пустая. И кто-то шумел на кухне…
- Гриииимджо, сволочь! – простонал Ичиго, вскочил и, на ходу натягивая штаны, вылетел из комнаты.
Конечно, это арранкар орудовал на кухне. Как раз перерывал холодильник, когда примчался Ичиго.
- Ты что творишь?! – злобно зашептал Ичиго – Решил всех разбудить?!
Видимо, Гриммджо было на это глубоко наплевать.
- Я хочу есть! – громко заявил он.
- Ты же не хотел, я тебя спрашивал…
– А сейчас хочу. Где у тебя тут мясо? А то – трава сплошная, я же не корова… Ну вот, хоть что-то…
Арранкар нашарил сэндвич, вытащил из него кусок мяса, остальное выкинул прямо на пол. Сейчас Ичиго готов был сделать то, чего не хотел даже тогда, когда Гриммджо ранил Рукию, - прикончить этого ублюдка.
- Если ты сейчас же не пойдешь обратно в комнату, я… - Ичиго не стал уточнять, что он сделает, просто схватил Гриммджо за волосы и хорошенько дернул.
Пакет с молоком, за который в этот момент ухватился арранкар, плюхнулся на пол, молоко разлилось. Следом из холодильника попадали упаковки с полуфабрикатами, соевый соус, какая-то банка упала и разбилась… Надо ли говорить, что через считанные секунды на кухне уже стояли отец, Карин и Юзу. С открытыми от изумления ртами и одинаковыми немигающими взглядами…
Сказать, что Ичиго растерялся, значит – ничего не сказать. Сказать, что Гриммджо растерялся… никто в это не поверит и правильно сделает.
- А молоко ещё есть? – как ни в чем не бывало, проговорил арранкар…
… Далее последовало объяснение Ичиго с отцом, который – редчайший случай! – был серьезен. Понятно, не каждый день в комнате у сына ночуют парни странного вида ("Он снимается в кино, просто забыл переодеться" - идиотское объяснение, но другого Ичиго не успел придумать), да ещё пьяные… Последнее обстоятельство Куросаки-старшего особенно беспокоило, он долго допытывался: не начал ли Ичиго употреблять спиртные напитки…
… Утром они дулись друг на друга и на весь белый свет впридачу. Ичиго – из-за своих сомнений, Гриммджо – из-за похмелья…
… Потом Урахара, как и обещал, занялся Гриммджо и его «сетью», а Ичиго, наконец-то оставшись один, пошел в парк.
Солнышко, зелень травы и деревьев, играющая детвора… Когда-то для него существовал только такой мир. Но всё изменилось с появлением Рукии. Ичиго стал синигами… И он принял это изменение, пусть и не сразу, и не так уж охотно. Но при этом у него оставался кусочек прежнего мира, той жизни, в которой Куросаки Ичиго был не временным синигами, а обычным мальчишкой. Сыном, братом, другом, одноклассником. И теперь этот островок спокойствия тоже начал меняться…
А чертов Гриммджо как будто нарочно вредничал. Ичиго понимал, конечно, что арранкар просто-напросто бесится из-за своего нынешнего положения, что ему нож острый – зависеть от Ичиго. Но когда увидел испуганные лица сестренок, непривычно суровый взгляд отца… Наутро он притащил Гриммджо к Урахаре, оставил его там и молча ушел. Почти решив вышвырнуть арранкара – из своего дома, из своей жизни. Почти…
А сейчас ему в голову пришло сравнение: того кота – бродягу – наверняка из дома выгнали. За то, что мебель драл или гадил, где нельзя. Не хватило хозяевам терпения. А может быть, любви… Или умения ценить мягкое пушистое тепло, свернувшееся калачиком на животе…
«Я хотел… я хочу, чтобы он впустил меня в свой мир. А сам, выходит, не готов сделать для него то же самое? Нечестно получается. Нужно дать ему шанс… Нет! Не ему – нам!»
* * *
Не так он себе это представлял…
Хотя, он ведь и не представлял толком. Так… Цветные стеклышки в калейдоскопе воображения складывались в красивые узоры – яркие и непонятные. А в реальности…
Они все смотрели на него, как на зверушку. Видели в нем лишь странный выбор Ичиго. А самого Гриммджо – не видели. Но, наверное, так и должно быть, это не его мир, в конце концов… И напился он зря: похмелье – жутчайшая вещь, смело можно в арсенал пыток записывать…
Хуже то, что Ичиго с утра был серьезным и отчужденным. И был так далеко, что Гриммджо не захотел сократить расстояние между ними: дотянуться или позвать… «Вот ещё! Очень надо!» Ему казалось, что рыжий стыдится его, и это ранило – неожиданно глубоко и больно. И Гриммджо злился на себя и на Ичиго, пытался, как мог, зализать свою рану. «Мне тут не место. Мне и делать-то здесь нечего. Вот только восстановлю силу – надо бы до Айзена добраться, поквитаться за всё». Цель была хорошей, заманчиво трудной. Но энтузиазма, такого, как раньше, в старые добрые времена, уже не вызывала. И прочие самоуговоры лишь тоску нагоняли…
Он не мог стать прежним собой, тем Гриммджо, каким был до того, как объявился рыжий придурок и походя изменил его. Научил надеяться, мечтать, желать того, что ему – пустому – не полагалось. Точно, всё имеет оборотную сторону. За мечты и надежды платят страхом разочарования… И пустота дышит в спину холодом и мраком, лязгает зубами, подбираясь ближе. Нельзя отступать, нельзя даже оборачиваться – проглотит. Всегда только вперед – таков его путь. А уж что там ждет… Ненависть? Боль? Всё та же пустота? Или?..
«Пока не попробуешь, не узнаешь!»
* * *
К магазину Урахары он возвращался быстро, почти бегом. Но по дороге его перехватила Рукия.
- Что ещё? – недовольно буркнул Ичиго.
- Всё то же. Пустые, знаешь ли. Они иногда нападают.
… Это был арранкар.
- Потанцуем, синигами? – с вызовом крикнул он, едва завидев Ичиго. И расхохотался, запрокинув голову и скаля зубы. Плети-молнии в его руках ожили, чертили огненные зигзаги, пытались поймать Ичиго в петли пламени…
Арранкар явно получал удовольствие от драки. А Ичиго – совсем наоборот. Он надел маску чуть ли не в самом начале боя. Правда, всего на мгновение, достаточное для того, чтобы черный клинок рассек противника пополам… Кто знает, может, в это последнее для себя мгновение арранкар почувствовал обиду на такое пренебрежительное отношение. Если и так, то Ичиго этого всё равно не заметил, как не подумал спросить имя своего противника и толком его рассмотреть. Арранкар всего лишь задерживал, как затор на пути, а его запальчивость, боевой азарт и насмешки… были для Ичиго напоминанием и упрёком: «Убежал, да? Смылся тихонько, как трус… А вдруг у Урахары не получилось? Вдруг, что-то пошло не так?»
… Рукия подошла к нему, едва закончилась схватка.
- Можешь не спешить, - сказала она. – Его там уже нет.
Ичиго резко остановился. Он вдруг забыл, как двигаться, как дышать. В груди словно дыру проделали. Вырвали кусок мяса, а сердце – теперь открытое, беззащитное – колотилось часто и суматошно, сжимаясь от страха… не за себя, нет…
- Нет?.. Нет?!
Рукия успокаивающе коснулась пальцами его щеки.
- Прости, надо было сразу… С ним всё в порядке, «сеть» сняли, и он… ушел.
Ичиго осторожно вдохнул. На смену оцепенению пришла жажда действия - настоящий зуд. Снова броситься искать. Суетиться. Сходить с ума. Наделать кучу глупостей…
- Да подожди же ты! – Рукия схватила его за рукав. – Не веди себя, как дурак, подумай: может, это к лучшему…
Да ни фига не к лучшему! Ичиго сейчас такую встряску получил, когда испугался за Гриммджо… И сразу ясно стало: на самом деле он и не хотел отказываться от этого придурка, всё это чушь собачья… А теперь - никаких сомнений не осталось. Но Рукия…
- Что ты имеешь в виду?
- Что ты и он… Что между вами… - она пыталась говорить спокойно и рассудительно, но вдруг махнула рукой и выпалила, как показалось Ичиго, совсем не то, что собиралась сказать вначале: - Если ты ему нужен так же, как он тебе, вернется, никуда не денется!
А ведь да! Смешно, но Ичиго впервые взбрело в голову, что у Гриммджо может быть какой-то другой взгляд на их отношения. В то время, как Ичиго чуть ли не их совместное будущее продумывает. И всё же… Ичиго знал – не умом, а сердцем, наверное, потому что сам себе не мог объяснить причину этого знания – он тоже нужен арранкару. «Никуда не денется…» Ладно уж, Рукия иногда бывает права: пусть Гриммджо разбирается в себе. Только не очень долго.
… Они присели на крышу дома. Помолчали, прислушиваясь к себе и друг к другу. Первым заговорил Ичиго:
- Это был крутой арранкар. Ну, тот, с которым я сейчас дрался… Но ты и сама могла с ним справиться.
Рукия молчала.
- Тебе было нужно, чтобы это сделал я?
- Да.
Она не смотрела на Ичиго. Впрочем, и он на неё не смотрел.
- Думала, я облажаюсь, из-за того, что он… чуть-чуть похож на… Да вообще, кстати, не похож… И как по-твоему, я прошел проверку? Я всё ещё синигами?
- Ты всё тот же Куросаки Ичиго, которого я знаю и… Да, ты отлично справился.
Она ещё помолчала, словно собираясь с духом, потом призналась:
- Я видела, как та женщина стреляла в него. Я была там, могла ей помешать, но ничего не сделала. Только наблюдала.
Ичиго не удивился. Он понял, что знал это, просто не успел обдумать. Или не захотел обдумывать…
- Я хотела его смерти… Нет, я собиралась его убить. Понимала, что причиню тебе боль, но думала, что так правильно. Есть синигами и есть пустые. Мы – враги…
Наверное, Ичиго знал и это. Потому что опять не удивился. Да и с какой стати он будет задумываться о том, что могло быть, если то, что есть – гораздо важнее.
- Но ведь не убила.
- Потому, что вспомнила: когда ты спасал меня от казни, я тоже была уверена, что ты совершаешь непоправимую ошибку. А сейчас… Думаю, Урахара прав – у тебя свой путь, свои границы и правила. И то, что другие принимают за ошибки, возможно, часть твоей силы.
Ичиго обдумал услышанное. Конечно, его здорово задела эта проверка, устроенная Рукией. Вечно она норовит за него решать! Но, с другой стороны, он только сейчас по-настоящему понял, каково ей: мечется между двумя мирами, между долгом и дружбой. И живого тепла ей хочется, какое только в человеческом мире найдешь, и чтобы брат гордился ею как синигами…
Ичиго улыбнулся ей, давая понять, что между ними всё по-прежнему, всё как надо. Рукия поняла и улыбнулась в ответ. На крыше снова сидели рассудительная синигами и задиристый мальчишка.
- Мне домой пора. Вдруг, он там ждет, - вообще-то, Ичиго на это сильно надеялся.
- Я буду присматривать за тобой, - церемонно пообещала Рукия. – За вами обоими.
- Чего ещё выдумала?! – привычно возмутился Ичиго. – Ты лучше за своим братом и Ренджи присматривай!
Рукия спокойно парировала:
- В этом нет необходимости. У них в паре хоть один – умный.
- Да? А кто? – совершенно искренне поинтересовался Ичиго. И едва успел увернуться от кулака Рукии.
* * *
Он появился за полночь.
Ичиго сидел на кровати, пытался читать книжку про пиратов, когда услышал шорохи на подоконнике. «Что-то он слишком тихо прибыл». Ичиго глянул и… н-да… Свет ночника позволял рассмотреть очевидные следы драки на лице и теле Гриммджо.
- Ты чем это занимался?
- Так, - уклончиво ответил арранкар. – Надо было кое о чем подумать.
- Ну и крепко же ты задумался, - съязвил Ичиго, отмечая многочисленные синяки и порезы. – И что-то я не почувствовал, как ты силу высвобождаешь?..
Арранкар невесело хмыкнул:
- Так вся сила ко мне не вернулась. Этот ваш Урахара… Сказал, что постепенно буду восстанавливаться. А рожа хитрая… Как думаешь, мог он это специально сделать?
- Урахара-то? Ещё как мог, - честно ответил Ичиго. – Но ты же опять арранкар. И хоть часть твоей силы при тебе…
Гриммджо вдруг вскинулся:
- И что?! Хочешь сказать, чтоб я убирался из твоей конуры куда подальше?! Да пожалуйста, хоть сейчас!
До чего же он… До чего же с ним трудно. «Гриммджо, ты невозможный идиот!»
- Эй, я ничего такого не собирался говорить. Можешь остаться.
Но арранкар взбеленился ещё больше:
- На хер мне твоё одолжение! Засунь его себе…
- Гриммджо!!! – Ичиго одним прыжком подскочил к нему, готовый, если понадобится, силой удержать его в комнате. – Ладно, черт с тобой… Я хочу, чтобы ты остался! – сказал и спохватился, что этак, пожалуй, арранкар ему на шею сядет. Поэтому тут же добавил: - Конечно, если будешь вести себя нормально.
Гриммджо, кажется, передумал злиться, хоть и смотрел по-прежнему настороженно.
- Это что значит?
- Не пугать мою семью, не устраивать разгром на кухне, не швыряться едой… - Ичиго ещё много чего мог перечислить, но не был уверен, что Гриммджо выполнит даже эти условия.
Арранкар, однако, примирительно оскалился:
- Ладно, я постараюсь. Далась тебе эта кухня… А больше ничего не хочешь?
Ичиго вдруг стало легко и весело – совсем как в ту самую ночь, когда… Не осталось ни опасений, ни тревог, а из всех мыслей верх взяла самая озорная и волнующая… Он скосил глаза на Гриммджо и протянул с деланным равнодушием:
- Я бы сказал, чего я хочу… Но кто ж тебя знает: вдруг, испугаешься и сбежишь, как прошлый раз…
Провокация достигла цели, Гриммджо мгновенно вспыхнул:
- Кто испугался?! Кто сбежал?! Ах ты… Да я тебе!!!
- Ты мне?! Это мы ещё посмотрим – кто кому!!!
… Кидаются друг на друга, возятся… И оба знают: Гриммджо не сдастся без боя. И оба понимают: бой нужен лишь для того, чтобы сдаться. Но проигравших в этой схватке нет. Они оба выиграли, и оба получат награду…
… Гриммджо внезапно перестал барахтаться и разлегся вальяжно, глядя снизу вверх на Ичиго – с этаким вызовом, мол, валяй, покажи, на что способен. Ведь занятно же: у Гриммджо ещё не было девственника… то есть, у него-то были, на нём не было…
«Смотри-ка, а рыжий неплохо справляется». Гриммджо, привыкший в своей арранкарской жизни к сексу «с наскока», к грубым и торопливым, будто краденым, ласкам, которые и ласками-то могли называться лишь условно… Он сейчас разомлел от плавной, неспешной нежности. От того, что рыжий так старается – для него, Гриммджо… И, оказывается, как может быть приятно и хорошо, когда с тобой так - деликатно, когда не наплевать, что ты чувствуешь, а наоборот – хотят доставить удовольствие. Это же здорово, разве нет… «Да… вот здесь… и здесь ещё… да, вот так…»
Гриммджо вдруг пришло в голову, что он тоже, в каком-то смысле, девственник. Он трахал, его трахали… Но с настоящим удовольствием это не имело ничего общего. Просто способ немного утолить голод. Если некого убить…
А рыжий так его наглаживает, так смотрит… Так хочется ему верить…
… Руки Ичиго всё смелее хозяйничали по телу Гриммджо. А чего смущаться? Вот девчонки – те по-другому устроены. А у Гриммджо всё так же, как у всех парней… Ну, не совсем так… Ичиго невольно вздрогнул, когда почувствовал под ладонью зияющую пустоту вместо тёплого тела. Дыра пустого, да… Гриммджо напрягся и будто бы сжался внутренне, серебристые брови привычно сошлись на переносице… Ичиго мигом стряхнул с себя растерянность. Опыт ведь – дело наживное. Главное – знать, чего хочешь. А Ичиго знал. Он осторожно провел кончиками пальцев вокруг дыры – по самому краю, едва дотрагиваясь. Потом коснулся губами сломанной маски на лице Гриммджо. «Пожалуйста, не хмурься. Я знаю, кто ты, всегда это помню. Но ты нравишься мне таким, какой есть. Не хмурься». Самые важные слова - не высказанные вслух, а нанесенные мягкими касаниями, как тайные знаки.
И Гриммджо понял. И послушался, подавшись навстречу, обхватил Ичиго ногами. Но гораздо откровеннее выглядело то, как арранкар запрокинул голову, доверительно открыв горло. Он словно подал Ичиго знак – на только что обретенном ими тайном языке.
Однако, решительности Ичиго хватило ненадолго. Тело Гриммджо было упрямым, как и он сам, сопротивлялось, будто вовсе не хотело впускать Ичиго. Тот вопросительно заглянул в перекошенное болью лицо арранкара. «Это так и должно быть? Я всё правильно делаю?» Ответом ему стало сердитое шипение:
- Остановишься – прибью! - и это были единственные слова, прозвучавшие с того момента, как они вцепились друг в друга…
К Ичиго тут же вернулся веселый азарт. «Ах, ты так?! Ну, получай!» И, почти с яростью преодолев сопротивление тугих мышц, он вошел сразу до конца. Заорали хором: Гриммджо – понятно от чего, а Ичиго – от того, что ногти арранкара прочертили кровавые полосы на его руках, а ноги Гриммджо так сдавили бока, что, кажется, рёбра затрещали…
Но и эта боль была правильной – на двоих, как часть их общего удовольствия. Удовольствия тяжелого, как крепкий хмель, когда мозги жарятся в адском пламени, когда тело уже не твоё, когда сам не разберешь, где хорошо, а где – мучительно. Когда каждым движением приближаешь момент освобождения, но лишь ради самого этого момента – и хочешь, чтобы он длился, длился, пока не выжмет из тебя всё… пот, сперму, жизнь…
Они и в этом достигли согласия - накрыло обоих разом. Ичиго рухнул – без сил, без мыслей – в прохладную синеву глаз, где в тот же самый миг горячо полыхнуло солнечно-рыжим…
Наверное, он долго так пролежал… Ичиго казалось, что он разлит по комнате, как свет от ночника… А когда он, наконец, пришел в себя, то понял, что лежит пластом на Гриммджо. Глаза арранкара были прикрыты. Спит?.. Ичиго легонько дунул ему в лицо, и Гриммджо, издав тихий горловой звук – то ли недовольное мычание, то ли блаженное урчание – затуманенным взглядом посмотрел на Ичиго… и улыбнулся. Ну, почти. Уголки тонких губ приподнялись самую малость… Едва заметная улыбка, но Гриммджо не прятал её – это главное.
Ичиго тут же вспомнил, что они ещё не целовались по-настоящему в губы. И решил, что непременно надо это сделать… Их языки встретились, начали, будто знакомясь, ощупывать друг дружку, а потом – всё более увлеченно и взахлеб…
Может быть, кто-то, искушенный в любовных играх, сказал бы им, что так надо целоваться до, а не после. Но они уже договорились – на своём тайном языке – что у них будет всё, как им захочется. Собственные правила и границы.
* * *
Положить голову ему на живот, прижаться щекой к горячей коже. Чувствовать, как неугомонные пальцы перебирают голубоватые пряди…
Из окна видно полную луну – как блюдечко молока. Вылакать бы да облизнуться…
Выиграл, проиграл… Может, это не так уж важно?.. В его королевстве пахнет апельсинами. У него есть луна и рыжий мальчишка. Это много. Хватит, чтобы не потеряться в пустоте.
