От Элли.
Мне очень нравится это произведение. Выразительный язык. Хорошие метафоры. Тонкий юмор.
Ripley Belted plaid
Ripley
Belted plaid
Ссылка на оригинал: hicdraconis.tripod.com/stories/cobweb/plaid.htm
Автор: Cobweb (hic_draconis@hotmail.com)
Страница автора: hicdraconis.tripod.com/
Ориджинал
Переводчик: Ripley
Бета: RedWitch
Разрешение на перевод: получено (ура!)
Предупреждение: порка
Рейтинг: R
5-ое место в категории «Ориджинал» на The Titanium Whip Awards (titanium-whip-awards.pbwiki.com/)
Примечания переводчика:
Название рассказа Belted plaid представляет собой игру слов.
- Belted plaid - «Большой килт». Предок более современного шотландского килта. По существу представляет собой два куска толстой шерстяной ткани, сшитых вместе, половина которого была задрапирована на поясе и прихвачена ремнем на талии, а другая - перекидывалась через плечо.
- Belted plaid – «выпоротый шотландский горец».
- Belted plaid – «сбежавший шотландский горец».
О, многозначность английского слова… И все эти значения имеют смысл в рассказе.))
<Это одна из тех самых дурацких вещей, которые происходят в пятницу вечером, когда ты собираешься пойти куда-нибудь развлечься. Я пришел с работы, наковырял что-то в морозилке и, включив микроволновку на размораживание, ушел в душ и переодеваться. Ненавижу костюмы, но на работу я обязан ходить в них, такие вот дела. А для паба я найду что-нибудь другое, более подходящее. Особенно для этого паба. Для «Близнецов».
Это один из пабов-Зодиаков. Сеть «Зодиак» выкупила в этих краях двенадцать пабов, привела их в порядок и назвала… ну, сами можете догадаться. Здорово, да? «Скорпион» почти сразу стал байкерским пабом. Паб, расположенный недалеко от здания суда, назвали, конечно, «Весы». Но я не думаю, что им удалось заманить внутрь хоть одного юриста. А «Близнецы», у которого появилась новая вывеска с парочкой хорошеньких мальчиков, держащихся за руки, превратился в гей-бар за считанные дни. На сотню миль вокруг это лучшее место для съема парня.
Вернемся к джинсам. В джинсах впросак не попадешь, особенно, когда они такие потертые и мягкие, что стали почти белыми, и такие узкие, что вы можете быть чертовски уверены, что под ними только я. Беда в том, что «меня» там не очень-то много. То, что есть в наличии, находится в неплохой форме, но все-таки я невысок и не слишком-то притягиваю взгляды. Добавим белую футболку. Тоже обтягивающую. На холм забираться прохладно, так что добавим аранский свитер для тепла. [Прим. пер.: Аранский свитер – однотонный (часто белый) свитер с эффектными узорами из кос].
Ну да, белый мне идет.
И все было здорово, пока я не перевернул себе на колени тарелку с ужином, потянувшись за газетой, из-под которой выбежал паук. Пауков я не боюсь: этого я поймал и вынес на улицу, но он все же заставил меня подпрыгнуть и… ну, вы можете себе представить. Блин. В этих джинсах уже никуда не сходишь, потому что это была паста с томатным соусом, а если вы не выведете томатные пятна сразу, то больше вы от них не избавитесь. Содрав джинсы, я проверил рубашку, которая оказалась чистой и, слава богу, я еще не успел надеть свитер. Закладывая джинсы в машинку, я понял, что еще не стирал на этой неделе, потому что… ну, если вам так уж надо знать, сначала я собирался запустить машинку в среду вечером, а потом я пошел в паб и… ладно, неважно. Я просто не добрался до нее в четверг. Ради одной пары джинсов начинать стирку как-то глупо.
В ванной я порылся в корзине для белья, заполнил стиральную машину и включил ее. А потом вернулся в спальню за другими джинсами.
И оказалось, что больше нет ни единой пары. Блин. Все мои джинсы оказались в стирке, все до последней пары.
Опять в гардероб. Вельветовые брюки. Нет. Недостаточно обтягивающие. Что? Да ради бога, я же собираюсь снять кого-нибудь. Произнесу по буквам. Йен (это я, рад познакомиться) желает потрахаться. А может быть… Нет. Для одежды из хлопка слишком холодно. Блин, блин, блин, наверняка ведь есть что-нибудь подходящее. Может быть я и гей, но не какая-то чертова девчонка, жалующаяся, что ей нечего надеть. Наверняка есть…
У меня же есть килт. И у меня красивые ноги. Что? Да, я тщеславен. Хотите, осуждайте. У меня красивые ноги.
Вот так, леди и джентльмены, и получилось, что Йен направился в «Близнецы» одетым в килт из шотландки, будучи в полном праве его носить, белую рубашку и поверх нее аранский свитер. И выглядел я чертовски замечательно.
В Близнецах не было больше никого одетого в килт, и это было здорово, потому что на улицах таких было полно. Туристический сезон еще не кончился, так что шестеро из десяти встреченных вами мужчин будут в килтах, при этом трое окажутся из Нью-Джерси, а еще двое - из Токио. Для пятничного вечера в пабе было не особенно людно. Я взял выпить и нашел себе место поближе к основному потоку. Ведь смысла нет прятаться по углам, правда? Все равно оттуда я никого не высмотрю.
Что? Вы так смотрите на меня, будто я собираюсь голову младенцу оторвать или что-то в этом роде. Ой, да ладно вам. Я гей, да, и, кроме того, я тот, кого деликатно называют Сексуально Активным. Это означает, что я трахаюсь. И да, я осторожен. Я очень осторожен. Только глупец не будет осторожничать, в наши-то дни. У меня нет моногамных отношений с кем-то определенным, вообще-то у меня никаких отношений нет. Когда-то были, но… они не оказались тем, что мне было нужно. Так что я буду искать себе мистера То-что-надо, ну а пока мистер То-что-надо занят где-то еще, я буду рад провести время с мистером Вполне-Приемлемо.
Только вот и мистер Вполне-Приемлемо не выпивал сейчас в «Близнецах». Не было даже мистера В-Темноте-Сойдет. Куда все делись-то? Обычно здесь с этим делом лучше обстоит. Пара типов попыталась меня снять, очевидно, посчитав, что я мог бы стать мистером Вполне-Приемлемо для них, но… это не то, чего мне хотелось. Второй был довольно симпатичным, заметьте, но… недостаточно мужественным.
Я уже был до того расстроен, что начал задумываться о том, чтобы пойти домой и посмотреть кино или же остаться и надраться в надежде на то, что изменю свое мнение о подкатывавшем ко мне парне. Нет, этого я все же не сделал бы. Не думаю. Мой инстинкт самосохранения обычно неплохо срабатывает и не позволяет мне снимать странноватых незнакомцев, когда я пьян. Но тут дверь открылась, и вошел Он.
Я Его знал. Во всяком случае, я знал, кем он был. Ну, у него есть профиль на «Environ-Men-t». И я его видел; у меня тоже там есть профиль. Это сайт, куриные мозги. Место, где такие парни, как я, знакомятся с такими как он. Это большой сайт и там много всего происходит. Есть чат-румы, а можно поговорить с кем-то тет-а-тет, и вы размещаете там свой профиль с фото, если хотите, и информацией о том, что вы за парень, что вам нравится, и чего вы ищете.
А я определенно искал такого, как он. Определенно. Большой мужик. Большо-о-ой мужик. Боже, взгляните на его плечи. На рельеф! Рот закрой, Йен, и слюну не пускай. Мускулистый, вдвое больше меня, по самым скромным подсчетам. И смелый. В профиле свое собственное фото поставил. Я-то нет, у меня там мультяшный герой. Как я уже упоминал, я маленький, но умный. Я недостаточно силен, чтобы самому справиться с неприятностями, если кто-нибудь вдруг обернется мистером Абсолютно-Неподходящим, так что свое фото я не вывешивал. Я соглашусь встретиться с кем-нибудь, только если решу, что дело того стоит, но я вовсе не собираюсь подставляться. Не слишком это умно.
Но вот такого, как он, я бы хотел. О да. Поэтому когда он проходил мимо, я поднял глаза и нарочно встретился с ним взглядом. Ничего нарочитого, просто взгляд. Просто намек: я тебя заметил. И когда он возвращался из бара, я все еще на него смотрел. Ничего вульгарного, никаких подъездов. Я просто смотрел. Я выждал добрых десять минут, прежде чем сам пошел в бар, скользнул на свободное место рядом с ним и поставил пустой стакан на стойку. Теперь уже я на него не смотрел, только на бармена. Существуют неписаные правила о том, как все должно происходить. Это было уже открытое предложение, и мы оба это знали, так что, было совсем не удивительно, когда он со мной заговорил. Просто обронил замечание о том, что здесь не очень-то людно для вечера пятницы. Этого достаточно для того, чтобы я, при желании, мог счесть это началом разговора или кивнуть и проигнорировать его. Давай же, Йен. На улице похолодало и люди предпочли остаться дома. Вежливый разговор обычно означает: ну, да, может быть, скажи мне, что у тебя на уме.
У нас заняло не больше четверти часа понять, что мы хотим узнать друг друга поближе, так что, когда мы в следующий раз оказались с пустыми стаканами, он сказал: - Хочешь еще стаканчик? Вон там есть столик, занимай его, а я принесу еще выпить.
Хорошо, Йен. Отлично справился. Сегодня вечером Дункан пойдет ко мне. Или я пойду к Дункану. Одно из двух.
Мы проговорили еще с час, ни о чем конкретном, так… о фильмах, которые посмотрели, о людях, которых мы знали, искали общих знакомых и тому подобное. Общих друзей мы не обнаружили, так, пару случайных знакомцев, типа, да, видел его на вечеринке. Главное не проговориться: видел твой профиль, классный ты парень. Нет, просто вежливая беседа на нейтральные темы. – Чем ты вообще занимаешься, Дункан?
- Читаю лекции по английскому языку в университете. Поэзия двадцатого века, вообще-то.
- Правда? Я бы не записал тебя в профессора. Ты выглядишь таким… физически развитым.
- Я седьмой гребец во второй лодке. Как насчет тебя, чем ты занимаешься?
- Работаю в банке. Ничего захватывающего. И я совсем не спортивный. Ни перепачканный болван, ни фланелевый идиот. [Прим. пер.: Скрытая цитата из стихотворения Киплинга «The Islanders». «Перепачканные болваны у ворот» – имеются в виду игроки в регби; «фланелевые идиоты рядом с воротцами» - крикетисты. Традиционно костюмы для крикетистов изготавливаются из фланели].
- Киплинг, - сказал он рассеянно. Потом он вовлек меня в беседу, заставил разговориться, и, склонив голову к плечу, слушал мою болтовню с тешащим мое самолюбие вниманием. А я, дважды дурень, и не подумал этому удивиться. И ни о чем таком я не задумался и тогда, когда он извинился и направился в туалет, по пути переговорив с одним парнем за другим столиком. И никакая левая мысль меня не посетила, когда, в отсутствии Дункана, у меня зазвонил мобильный телефон. Я вытащил его (из чего? Из споррана. [Прим. пер.: спорран - напоясная сумка, носимая на килтах, чаще всего кожаная, отделанная мехом.] Достаточно вместительный, чтобы носить в нем флягу, как это было когда-то, теперь же он вмещает ключи, бумажник, мобильный телефон и… еще кое-что первой необходимости. Сразу говорю, я не забываю об осторожности) и взглянул на экран: мне пришло смс. Только вот это был какой-то незнакомый номер, и никакого сообщения не было. Возможно, кто-то сунул телефон в карман, а потом нечаянно сел на него. Дункан вернулся, по пути притормозив, чтобы перекинуться парой слов с каким-то парнем, и бросил на меня взгляд. – Хочешь пойти ко мне?
Да, пожалуйста, премного благодарен, пошли? Думаю, что вслух я выразился чуть лучше, но смысл был именно такой.
Идти было недалеко; его квартира находилась в одном из тех больших многоквартирных зданий на Хамнер-стрит. Такие дома обычно с виду не очень, но его оказался большим, теплым и светлым. Квартира была на самом верху, что для меня оказалось немного чересчур. Дункан легко поднимался по лестнице, поскольку лифта не было, а я тащился за ним, пытаясь не сопеть, и про себя радовался, что не курю.
Тремя минутами позже я все еще не мог отдышаться, но теперь это было очень приятно, по-настоящему очень приятно, благодарю вас. Этот парень умеет целоваться. Нет, я имею в виду, умеет правильно целоваться. Никаких сталкивающихся носов. Ни тени ощущения, что у меня сейчас губы оторвутся, а с лицом случится что-то не то. Или что ты попал на автомойку без автомобиля. А просто… сделай так еще. Еще. Еще, еще.
Где-то между тем моментом, как мы сумели добраться от двери до дивана, и сотней лет спустя, он лежал на упомянутом диване, а я на нем; одна его рука была под моим свитером, а другая на моей заднице. Он ритмично сжимал мне ягодицы, и с каждым разом мой килт задирался все выше и выше. Я чувствовал, как ткань скользит по бедрам. Как вы понимаете, я и не думал жаловаться. И каждый раз, когда он сжимал руку, мои бедра вскидывались и прижимались к нему, и ему это нравилось, это-то было очевидно. Это было очевидно, по меньшей мере, все те тридцать минут, в течение которых мы целовались и обнимались, как тинэйджеры. Просто из ряда вон. Потом он крепко обнял меня за пояс и перевернул нас так, чтобы я оказался лежащим на спине, а он приподнялся надо мной на локте.
- Ты и я, - произнес он серьезно, - прежде чем мы продолжим, нам надо поговорить.
- У меня в спорране есть три штуки, - пробормотал я с закрытыми глазами, приподнимая бедра, чтобы потереться о его обтянутое джинсами бедро.
- Не об этом. Пока. Об… эммент…
Я ничего не понял: то ли он невнятно произнес, то ли я его не расслышал. Неважно. Я потерся об него еще, и он тоже и вдруг оказалось, что под его ладонью уже не шерстяная ткань, а только я.
Что? Ну, конечно, я ничего не ношу под килтом. Вы что думаете, я вам турист какой-нибудь? Он хорошенько меня ощупал, но затем – и я надеюсь, что это стоило ему столько же нервных клеток, сколько и мне – убрал руку и сел, проводя обеими руками по волосам.
- Нет. Поговорим. Здесь. Сейчас. - Тут он поднял меня, перенес и усадил в кресло, а сам устроился на диване.
- Ну, что? – заныл я. Останавливаться на середине фроттажа (фроттажа? В общем, переставать делать то, что он делал, там, где он это делал), с моей точки зрения, было в высшей степени нежелательно.
- Мне нужно поговорить с тобой. Я думал, что, возможно, это неважно, но нет, важно. Я желаю знать, сколькими людьми ты представляешься, и во что, черт побери, они все играют.
В каждом из сказанных им слов был смысл… и у меня появилось дурное предчувствие, что и во всей его фразе тоже. Вот только надеялся я на обратное.
- Понятия не имею, о чем ты, - надувшись, сказал я.
- Разве? Ну, тогда позволь мне рассказать тебе небольшую историю. Жил-был мужчина по имени Дункан, и он разместил свою анкету на сайте «Environ-Men-t». Ты ведь слышал об этом сайте, правда, Йен?
Кивок. Его все знают. В желудке поселился холодок.
На страницу к Дункану заходили гости, в чат-руме у него было несколько разговоров, он сходил на несколько свиданий. А потом к нему на страницу зашел некто, назвавшийся Мелким. Болтливый паренек. И классный, - он глянул на меня. – Боттом. Ищущий Топа. Я тебя заинтересовал?
- К чему ты ведешь? - спросил я угрюмо. Явно к чему-то совсем для меня не хорошему, подумал я про себя.
- Не догадываешься? Ну, Мелкий был несколько непостоянен. Быстро загорался и быстро тух. То хотел поболтать, а в следующий раз, появляясь в чат-руме, я от него ни слова добиться не мог. Сначала завлекал, потом сбегал. Сначала очень мной интересовался, а потом вообще со мной не разговаривал и так миллион раз. Я поспрашивал тут и там, и несколько человек, несколько Топов, Йен, рассказали мне кое-что о Мелком. Мелкий крутил динамо. Говорил, что хочет поиграть, но до дела никогда не доходило. Он подъезжал ко всем топам, но как только они действительно обращали на него внимание, он делал ноги. В этом не было ничего ни удивительного, ни необычного. С новичками так часто бывает: им нравится сама идея, но вот воплощать ее в реальность они не торопятся. Я пытался вести себя так, чтобы он чувствовал себя в безопасности, и преуспел в этом достаточно, уговорив Мелкого выйти из своего угла.
Он замолчал; я ждал до тех пор, пока тишина не стала невыносимой, а потом деланно равнодушно спросил: - И он вышел?
- Нет. Он ненадолго исчез. Недавно объявился снова и продолжил ту же игру. Разговоры разговаривал, но до дела не доходило. Половина топов из «Environ-Men-t» больше с ним не разговаривают, потому что знают, что он дразнит и динамит. Но вот что интересно. Около трех месяцев назад появился новый профиль – некто по имени Безделка. Искал большого сильного парня, который бы его отшлепал. Новичок, он сам признался, и нервничал, конечно. Хотел быть уверенным, что сможет найти правильного человека. Разборчивый. Поговорил со всеми, включая и меня. И при нашем с ним разговоре я ощутил слабое дежа вю. Но я не слишком-то об этом задумывался, все начинающие чем-то похожи, понимаешь? Он был будто мышонок, который прячется от любого шума.
- Вот только пара топов: одним был Гастингс, другим, кажется, Рипкорд, сказали, что этот новенький тоже из тех, кто дурно воспитан. Безделка зашел дальше, чем Мелкий. Он заводил контакты, давал свой номер, звонил людям. Но как только кто-нибудь заикался насчет «давай встретимся», Безделка соскакивал с крючка. Ну, я счел, что это вновь типичное поведение новичка, и когда Безделка зашел на мою страницу, я вел себя очень осторожно, чтобы его не напугать. Я явно не подошел Мелкому, но в этот раз у меня могло получиться.
- И у тебя получилось? – спросил я, пытаясь скрыть свою нервозность.
- Нет. Меня отшили, как и всех остальных.
- Ну, согласен, все это очень интересно, Дункан, но я действительно не понимаю…
- Не понимаешь? Тогда выслушай до конца и поймешь. Примерно недели две назад появился новый профиль. На этот раз его имя было Клипер. Он был посмелее Безделки и Мелкого. Клипер разузнал что и как, потом появлялся в чатруме. Мы с ним разговаривали тет-а-тет, и я получил номер его телефона. Он согласился на обмен сообщениями, но не на прямые звонки. И, в конце концов, я уговорил Клипера пойти на свидание. В среду. Я час простоял на Бридж-стрит под дождем в среду, но Клипер так и не показался.
Я пожал плечами. – Что ж, очень грустно, но я не вижу, как это все связано со мной. Если ты ищешь замену…
- Не видишь? Тогда давай продолжим. Я научный работник, помнишь об этом? Поэзия. Язык. В особенности ритмика речи. Слова. Как различается речь. У нескольких человек были подозрения насчет того, что Безделка и Мелкий это один и тот же человек из-за того, как они себя вели. А я был в этом уверен, из-за того, как они… не говорили, не в чат-руме, а писали. И когда появился Клипер, я был почти уверен, что Клипер – это тоже Мелкий. А сегодня вечером в «Близнецах» появился ты, и в своей речи ты используешь те же обороты, что и Мелкий.
- Какое любопытное совпадение, - хрипло сказал я.
- Точно, согласен? И есть еще кое-что, Йен. Когда я отлучался в пабе, я позаимствовал мобильный у своего друга Малькольма и попросил его посматривать на тебя. А потом я взял и отослал с его телефона пустое сообщение на номер Клипера. Когда я вернулся, Малькольм сказал, что твой телефон звонил. Это, конечно, не доказательство, но как улика подходит и полностью тебя изобличает, разве не так?
Именно так. Я не отрывал взгляда от своих рук.
- Это все из-за нервов? - спросил он намного мягче, чем я имел какое-либо право ожидать. Я кивнул, потом покачал головой. Да уж, хороший ответ.
- Йен, пришло время платить по счетам. Ты долго играл, но теперь должен либо принять это, либо уйти. Я знаю, кто ты, но если ты решишь сейчас выйти за эту дверь, я не буду тебя останавливать и не расскажу никому о том, что узнал. Но то, что ты делаешь, опасно: если я смог тебя раскрыть, то смогут и другие. И рано или поздно тебе попадется кто-нибудь, кто не спустит тебе подобное, как я, и кто просто возьмет то, что ты предлагаешь, не интересуясь, действительно ли ты собирался это сделать. Я могу дать тебе то, чего ты желаешь. Ты уже почувствовал это, прямо здесь, на диване. Но тебе придется сделать выбор прямо сейчас. Оставайся… и тогда все твое, или уходи.
Слишком слишком этослишком… я не могу немогунемогунемогу… Хочу его… да… нет, не смею… Хочу его… хочу остаться… Нет, не могу. Я встал и сделал шаг в его сторону, а потом рванул в сторону двери, пару минут поборолся с защелкой и вот я уже на лестнице в темноте… где же выключатель… неважно… Бежать!
Он меня не преследовал. Распахнутая дверь медленно захлопнулась, и даже сквозь шум моих шагов по бетонным ступенькам я уловил щелчок дверного замка.
Когда дверь захлопнулась, стало совсем темно. А мне надо было спуститься еще на три этажа. Я не мог выйти на улицу и не мог принять то, о чем он мне говорил, я не мог…
Черт, я идти не мог: от желания кончить яйца разрывались как никогда в жизни. Я тяжело опустился на верхнюю ступень лестничного пролета и согнулся, уронив голову на колени. Вот черт. Черт, что я сделал? И чего не сделал? Смалодушничал. Как слабак. Идиот. Мокрая курица. Трус! Придурок! Только ощутив сырое пятно на шерсти килта, прикрывавшего мои колени, я понял, что плАчу. Вот идиот. У меня был шанс, мне всего-то нужно было сказать «да», я бы остался, и он бы не заставил меня больше ничего говорить, уверен, что он не стал бы. Боже, ведь совершенно очевидно, что он порядочный человек, его никто не заставлял рассказывать мне о том, что он узнал. И, ну, он же вдвое больше меня. Если бы он захотел заставить меня, у него бы это получилось, и я ничего не смог бы с этим поделать. Абсолютно, черт все дери, ничего.
Думаю, я просидел там около получаса, все сильнее замерзая и впадая в отчаяние, пока мое тело, у которого, по-видимому, мозгов оказалось больше, чем в голове, не приняло решение само. Я перестал думать о Дункане, вообще не думал о чем-то, связанном с ним. Может быть, именно это мне стоило сделать три месяца назад? Телефон был у меня в руке – как это случалось? – и мне хватило света от маленького экранчика, чтобы найти номер. Я ни разу не звонил по этому номеру, ни одного звонка, только сообщения. Он ответил на звонок; я бы не удивился, если бы он не стал брать трубку, хотя тон его не внушал мне спокойствия. Я не заслужил спокойствия.
- Лучше бы, - рявкнул он, - это были хорошие новости.
Я прижал трубку к уху. В голове было пусто, я не знал, что сказать.
– Ну, кто это? – его голос прозвучал резче.
- Помоги мне, - шепнул я. Ничего больше в голову не пришло.
- Что?
- Пожалуйста, - сказал я громче, с отчаянием в голосе. – Пожалуйста, Дункан. Пожалуйста. Мне так жаль. Я… Я… Поможешь?
- Мышонок, ты где?
- Внизу, на лестнице, - прошептал я. После небольшой паузы дверь его квартиры открылась. И он появился на пороге - освещенный льющимся из-за спины светом смутный огромный силуэт. Потом он протянул руку (конечно, он знает, где здесь выключатель) и превратил наводящую ужас пещеру обратно в лестницу. Я глядел вверх через три лестничных пролета, и он смотрел вниз на меня, а потом сказал совершенно обычным тоном: - Немедленно тащи сюда свою жалкую задницу.
Я бы побежал, если бы не замерз так и не окоченел. Спотыкаясь, я начал подниматься по лестнице, и он, шагая через две ступеньки, спустился мне навстречу, сгреб в охапку и понес к свету. Войдя, он поставил меня на ноги, взял мой телефон и, выключив, бросил его на полку у входа, а потом взял меня за руку.
- Да ты замерз совсем! Иди сюда, дурачок, - и он вновь подхватил меня на руки, усадил и прижал к своей груди, растирая мои ледяные руки. Я прижался лицом к его рубашке и, дав себе волю, ударился в слезы, пока он гладил меня по спине, грел мои руки теплом своего тела и мягко меня журил.
- Балбес. Ну ты и балбес, ты это знаешь?
- Мышонок, - прошептал я, вздрагивая. - Но если процитируешь мне Бернса, укушу. [Прим. переводчика: Йен имеет в виду стихотворение Бернса «To a Mouse»].
- Теперь храбришься? Слушай меня, приятель. Ты и так уже по уши в неприятностях, хуже, думаю, уже некуда, но нахальничать не рекомендую, ясно?
Все так же прижавшись к его груди, я нервно кивнул.
- Все это от отсутствия манер: и то, какой ерундой ты занимался на «Environ-Men-t», и то, как ты приходил на мою страницу, а потом отказывался со мной разговаривать, сначала посылал мне сообщения, а в другой день – отказывался принимать мои. И, наконец, злоупотребление доверием. Я ничего не имею против того, чтобы ты пользовался несколькими никами. Многие из нас так делают. Но использовать их для того, чтобы преднамеренно вводить кого-то в заблуждение – это я считаю недопустимым. Ну и наконец, ты заставил меня ждать тебя на улице, и тебе порядочности не хватило послать мне сообщение о том, что ты струсил и не придешь. Это совершенно неприемлемо, ясно?
Я снова кивнул, беспомощно соскальзывая по кривой желания прямо к отказу от контроля.
- Ты ведь знаешь, что я собираюсь сделать, правда, Мышонок?
Кивок.
- И что же?
- Отшлепаешь меня, - еле слышно. Меня снова пробрала дрожь, но теперь не от холода. Не совсем страх и не совсем похоть, а некая их смесь. И если он вскоре не примется за дело, то я просто взорвусь от переизбытка эмоций. Он начал со свитера: потянул его вверх, стянул рукава и высвободил мою голову.
- Но мне холодно!
- Ненадолго, парень. Поверь мне, - с этим словами он легко поднял меня, развернул, дернул спорран, так чтобы тот оказался у меня сбоку, уложил к себе на колени, пригвождая сверху огромной рукой - не так быстро! Нет, я передумал, я не хочу!
Теперь держись. Я немного посопротивлялся, но добился только того, что меня приподняли и уложили немного по-другому. Моя правая рука оказалась схвачена и крепко прижата к спине, шерстяная ткань килта во второй раз за вечер заскользила вверх по моим бедрам. На этот раз быстрее, без задержек, раз - и подол килта оказался собран и прижат моей же кистью, оставляя меня извиваться голой задницей верх. Уязвимая позиция.
Тот первый шлепок сразу открыл мне глаза. Я не помню, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь шлепал меня по заднице: ни мама, ни отец, никто и никогда. Я хотел этого годы и вот добился. Это БОЛЬНО! Слушайте, когда вы думаете об этом, когда это просто маленькая горячая фантазия, это и вполовину не так больно! Боль жгучая и резкая и она заставляет извиваться и ерзать. И вот на это я подписался! Нет! Не так сильно! Я открыл было рот, чтобы произнести это вслух, но какая-то микроскопическая кроха разума, впервые за этот день не встретя сопротивления, завопила: - Заткнись, Йен, он не спрашивал твоего мнения!
В любом случае, он ведь скоро перестанет. Он ведь перестанет. Он… ай!.. перестанет… ай!.. скоро. Правда?
Нет. Не перестанет. Он был намного более последователен во всем этом, чем кто-либо в моих фантазиях. Казалось, он был убежден, что порка не будет настоящей поркой, если он не покроет шлепками каждую долю дюйма моей кожи от выступавших бедренных костей и на ладонь ниже ягодиц. А уж ладонь у него, я вам скажу. Руки у него крупные. И он намного сильнее меня, поэтому когда он потянул меня за ногу, заставив повернуться налево, так чтобы ему удобней было дотягиваться до внешней стороны правого бедра, мне осталось только повернуться. А когда он подтолкнул меня, чтобы теперь внешняя сторона другого моего бедра оказалась в пределах досягаемости его руки, именно это и произошло. Я начал извиваться. Борясь с ним, я всем телом дернулся вперед, и мне показалось, что мне удалось сбежать… до тех пор, пока он не обвил руку вокруг моего пояса и не швырнул так, что я взлетел задницей в небо и снова приземлился на его колени, ухнув, потому что на секунду у меня вышибло дух.
А потом он начал снова, только на этот раз я вопил, и повизгивал, и (через какое-то время) подвывал, вырываясь и пинаясь. Ни одно средство из моего арсенала не могло принести мне никакой пользы, и я чертовски хорошо это знал. Он заполучил меня вверх голым задом себе на колени, чтобы отшлепать, и меня будут шлепать до тех пор, пока не мне, а ему покажется, что, наверное, уже достаточно. А мне-то казалось, что, наверное, хватит уже сейча-а-ас!
Когда же он переместился шлепками на то место, которое я до этого определял «на чем сижу», никаких «наверное» не осталось. Я почувствовал, что уже все понял, и попытался донести эту мысль до Дункана. Он и полуслову моему не поверил, о чем и сообщил мне бодрым голосом, отмечая каждую свою фразу сильным шлепком, пока я повизгивал ему в такт. По моему мнению, полдюжины шлепков, пришедшихся на нижнюю часть каждого бедра, и приведшие меня в состояние бездыханной тишины, были совершенно излишни. Но это, к счастью, кажется, было и все.
- Хватит, хватит, пожалуйста, - заикаясь, проговорил я, уткнувшись ему в бедро, а потом мир вновь перевернулся, когда он поднял меня и усадил к себе на колени, на этот раз головой вверх. Я взвизгнул, когда моя задница приземлилась на его бедра, прямо на собравшийся складками килт. Шерсть килта не мягкая и пушистая, это грубая, выдерживающая любую погоду шерсть, а края его складок режутся, будто чертовы ножи. И когда все это соприкасается с задницей, которую недавно умело отшлепали, это просто невероятно неудобно.
- Хватит, - согласился он, - пока.
Что? Пока? Я мысленно обшаривал свой лексикон в поисках слов, которые объяснили бы, что нет, я имел в виду вовсе не «пока хватит», а «хватит совсем», когда его рука вновь скользнула под килт, и я почувствовал, как все мои вербальные способности ушли в небольшой отпуск. Я чувствовал… Я чувствовал… Я просто чувствовал… очень сильно. Я чувствовал, как его рука движется вверх по бедрам. Я чувствовал, как она прошлась по моей заднице, где кожа пульсировала и горела. Я чувствовал внутреннюю сторону бедер, где остановилась его рука. Она изучала меня, очень нежно и осторожно, медленно рисуя круги на моей коже, касаясь нежно, будто перышко, и заставляя меня извиваться еще больше. Трение задницей о грубую шерсть килта заставляло меня тереться еще сильнее. А потом он лег на бок, продвигая меня и себя дальше на диван, и прижался губами к моему рту. Рука его продолжала двигаться, и когда она огладила мою горящую кожу, я снова пискнул. Он сжал ее, а потом начал очень нежно проводить по ней ногтями, и я заерзал. Я был так рад, когда порка закончилась, потому что никакого удовольствия я от нее не получал. Совсем никакого! И тот факт, что его рука под моим килтом заставляла меня стонать, был вообще не… о да. Да, там. Сделай так большим пальцем еще, Дункан. Да, вот так. Там.
- Знаешь, - мурлыкнул он мне в ухо довольным голосом, - а ты та еще штучка.
И он вновь завладел моим ртом, нежно покусывая губы, пока его рука под моим килтом продолжала то, от чего мой взгляд терял концентрацию. Я мурлыкал от страсти и двигался в такт его движениям, а он поглаживал меня снова и когда вдруг убрал руку, я взвыл от разочарования.
- Терпение, - шепнул он. – Ты еще не готов продолжать. - Нет, я готов, готов, правда-правда! Но он снял рубашку мне через голову и приник губами к моей груди. Пламя, горевшее у меня на заднице, утихло до терпимого уровня, и я начал думать, что, возможно, если бы я смог убедить его, что порка не обязательно должна быть такой сильной, то я смог бы признать, что мне все это нравилось. Не такое уж большое дело. Ну, хорошо, вел я себя немного шумно, но он явно переусердствовал, и вообще сегодняшний вечер был напряженным и эмоционально выматывающим. В другой раз я буду вести себя намного тише. Я выдержу, особенно если он собирается продолжать вот так касаться меня своим большим пальцем. Да, и вот так касаться языком моей груди.
- Готов к следующему раунду?
- Прошу прощения? Должно быть, я произнес это вслух, потому что он усмехнулся и пояснил: - То было за дурные манеры. А теперь разберемся с твоими обманами. Вставай.
- Нет! Уже хватит! Я больше не хочу!
Выражение его лица затвердело. – Солнышко, ты три месяца на это напрашивался, нам обоим об этом известно. И ты чертовски хорошо знал, что то, что ты делал, было плохо; и я собираюсь принять меры, чтобы это не повторилось. А теперь рысью в мою спальню, она там, и принеси мне мой тапок. Давай.
Ни за что на свете! Я уставился на него, как кролик, попавший в свет автомобильных фар, а затем моя голова вновь медленно повернулась в сторону двери. Я правда-правда не желал еще одного сеанса порки. Дункан. Дверь. Дункан. Дверь. Он понаблюдал за мной, затем бережно поднял мою рубашку и аккуратно сложил ее поверх моего свитера, а затем сделал шаг назад. Я понял его абсолютно правильно: если я снова решу убежать, он меня отпустит. Дункан. Дверь. Я взглянул ему в лицо и увидел в нем… что-то… и он ответил мне взглядом, а потом чуть наклонился вперед и рыкнул: - Тапок. Сейчас же.
Тапок оказался большим. Он крупный мужчина, и очевидно, что у него большие ноги. И кроме того, привычка к дорогим вещам: кожаные тапочки с кожаными подметками - не та шитая дрянь, которую носим мы, простые смертные . Я не знал, важно это или нет. К тому времени, как я, нервничая, вернулся в комнату, посредине стояло кресло.
- Теперь дай его мне. Иди сюда. Ноги расставь. Шире. Приподними килт и нагнись. Ты будешь держать килт так, чтобы он мне не мешал, парень, и если бросишь, то пожалеешь. Давай-ка, поднимай зад. Колени не сгибай. И замри.
Это тапок. Им обычно детей наказывают. Не может же от него быть так уж больно. (Да-да, Йен, ты и о шлепках рукой думал то же самое).
- Итак. За что это?
Я пробормотал что-то в спинку кресла.
- Прошу прощения?
- За обман.
- Именно. Нельзя использовать несколько разных ников, чтобы злоупотреблять доверием людей. Нельзя узнавать информацию о ком-либо, используя один ник, а потом пользоваться ею под другим ником. И если я поймаю тебя на этом еще хоть раз, то просто тапком ты не отделаешься. Это понятно?
Я снова издал этот сдавленный звук. Это значит… что это значит? Да уж, сегодня вечером я точно не демонстрирую чудес интеллекта. И особенно, когда думаю о девайсах. Что он имел в виду? Что у него есть? Ремень? Очень традиционно для этой части мира. Трость? Кнут? Палка? Все те вещи, о которых я мечтал, внезапно приобрели более устрашающий облик, чем раньше.
Сильный шлепок рукой вывел меня из состояния задумчивости.
- Я сказал, это понятно?
- Понятно, - ответил я немного сердито.
- Хорошо. Значит начинаем.
Ииииииииииии…БЛИН! Ладно. То, чего нам не говорят о тапках из кожи. Во-первых. Если с размаху приложиться им к голому заду, то звук будет очень громким, во всяком случае, намного громче, чем я ожидал. Во-вторых. Это больно, будто вас туча ос жалит. И в-третьих. Если вас до этого уже отшлепали, это уже даже и не осы.
А вот это полезно запомнить на будущее: не стоит пытаться убегать через спинку кресла. Попытка рыбкой прыгнуть через спинку оказалась совершеннейшей глупостью: Дункан подался за мной, поймал меня за пояс, потянул назад и разместил так, как ему желалось. То есть примерно на шесть дюймов дальше, чем было раньше, да еще и ноги теперь очень неудачно не доставали до пола. Зато можно было лягаться, чем я и занялся, раскачиваясь от ударов на кресле. Наконец, к моему облегчению, он перестал, вновь приподнял меня и поставил на пол. - Стой спокойно, ноги раздвинь и придерживай килт.
- Хочешь, чтобы он был поднят, держи его сам, - со слезами вырвалось у меня. Очень неразумно. В ту же секунду, как слова прозвучали, я понял, что это была плохая идея. – Прости, прости, - залепетал я, сгребая шерстяную ткань килта и поднимая ее к талии, - Я сейчас.
- Раздвинь ноги. Шире.
Я беспокойно переминался с ноги на ногу. Раздался оглушительный звук шлепка, пришедшегося на внутреннюю сторону моего бедра, и я, взвизгнув, подпрыгнул. Я услышал, как он двигается и успел собраться с духом как раз вовремя, чтобы встретить такой же шлепок по другой ноге. Вот такой я везунчик, напоролся на Топа, который с одинаковой легкостью пользуется обеими руками.
- Вот так, - сурово произнес он, - теперь, когда ты знаешь, что я думаю о замечаниях тех, кто чересчур умничает, возвращаемся к вопросу об обмане. – И он добавил еще двадцать звонких шлепков тапком по седалищу, приостановившись на полпути для того, чтобы добавить полдюжины шлепков рукой, когда я выпустил подол килта, и тот соскользнул вниз.
Когда он позволил мне встать, я повел себя, как настоящий мультяшный герой. Мне жутко неловко, но я схватился за свой голый зад, подпрыгивая с ноги на ногу, хныкая и шмыгая носом. Он отбросил тапок на стул и притянул меня в объятия, скользнув руками по моей спине и соединив их с моими на моей же заднице.
- Хватит, - прошептал я, уткнувшись в его грудь.
- Не понравилось?
Я по-детски замотал головой.
- А это тогда что такое?
Себе на заметку: килт делает тебя по-настоящему доступным и сзади, и спереди. И никак не скроешь степень своего возбуждения от мужчины, которому всего-то и нужно, что откинуть два слоя ткани. Он повернул меня так, чтобы я прижался к нему спиной, игнорируя мои писки и попытки удержать мой алеющий зад от соприкосновения с чем бы то ни было, а потом, удерживая меня, уселся на подлокотник кресла. Одна его рука жестко удерживала меня за пояс, сводя мои попытки противоборства к небольшим поерзываниям. Другая, исследуя мое тело, широкими движениями прошлась по груди в поисках чувствительных мест, потом начала рисовать маленькие круги и царапать кожу, в то время как его рот исследовал нежные местечки у меня на шее и ушах. Он лизнул мне мочку уха, и меня будто током тряхнуло. В паху становилось все жарче оттого, как он касался моей груди сейчас, и оттого как он обошелся со мной чуть раньше. Мельчайшие мои движения заставляли мой ноющий зад тереться о грубую шерсть, и от этого он горел и зудел так, что хотелось тереться еще и еще.
- Маленький егоза, - шепнул он. От его теплого дыхания я будто потерял способность дышать. - Ты будешь так каждый раз извиваться, когда я буду тебя через колено перегибать?
Я немного отодвинулся от него. – Я больше не буду этого делать, - пробормотал я, ощетинившись.
- Ох, малыш, конечно, будешь. На самом деле, я думаю, что ты очень часто будешь выводить меня из себя. И каждый раз, когда ты будешь выходить за рамки дозволенного, этой хорошенькой попке будет доставаться… а ты знал, что у тебя очень хорошенькая попка? А она хорошенькая; возможно, раз или два я сделаю это просто ради удовольствия.
Я замотал головой: – Никакого удовольствия. Мне не нравится. – В тот момент я не обратил внимания на то, что не запротестовал против его права делать все это, когда я перейду грань дозволенного.
- Не нравится. Выдумщик. Тебе нравится… вот так, - и большая ладонь обняла меня, он сделал движение рукой, и я издал сдавленный звук. Ему даже не нужно было говорить мне, чтобы я раздвинул ноги, они сами раздвинулись. Моя голова упала ему на плечо, и он продолжил медленные движения от основания к головке. Движения медленные; медленнее, чем если бы я сам делал это… а это что, черт возьми, такое? Вот это – то, что он делает ладонью. Полировка по-французски? Я повернул голову, и он потянулся, чтобы коснуться своими губами моих, дразня языком нижнюю губу, пока я не впустил его. Порхание кончиков языков, касания, посасывания; а в это время, пока одна рука удерживала меня, не позволяя ничего более небольших поерзываний, от которых мой килт царапал кожу, но от второй его руки расходилось тепло, окупавшее жжение, и я расслабился, откинувшись на него. И все это продолжалось, пока он не развернул меня, поставив коленями на кресло, а сам склонился сзади и, обхватив меня рукой, чтобы удерживать на месте, принялся оставлять легкие, как снежинки, поцелуи от загривка до самого пояса, пока другая рука продолжала поддразнивать меня под килтом. Мои пальцы впились в спинку кресла, и я снова заскулил, а потом застонал, когда он огладил кончиками пальцев мое бедро и коснулся ягодиц. Он наклонился и поскребся щекой прямо о мою задницу, отчего я испустил приглушенный вопль. – Ах ты, ублюдок! Побрейся сначала!
Я почувствовал, как он засмеялся и, поцеловав маленькие царапинки, отодвинулся, чтобы еще раз хлопнуть меня по заду. – Для парня, которого ожидает еще одна порция порки, ты чересчур разговорчив.
- Что-о? - Этот вопль ни в коем случае нельзя было счесть приглушенным.
- А как же продинамленное свидание? Он ждал тебя под дождем?
Ох. Да. Это.
- Оу, мне очень жаль, тогда я тебя не знал, - заныл я. - И я тогда тоже весь вымок. Я стоял на улице и пытался... я просто не смог. Но я же тебя тогда не знал.
- И что, от этого твой поступок перестает быть недопустимым? Можно вести себя грубо с незнакомцами, но не с друзьями? Ты действительно так думаешь?
Я открыл рот, чтобы сказать: ну да, если это поможет мне избежать порки, то я и правда так думаю. Но тут его рука передвинулась на внутреннюю часть моего бедра и коснулась все еще чересчур чувствительной после шлепков области. Шлепков, полученных за чересчур умные замечания. Хм.
- Нет, сэр. – Как-как? Сэр? Но времени подумать об этом у меня не было.
- Нет. Тогда вставай.
Колени у меня никогда не были слишком сильными, но он снова обнял меня за талию, лаская мою шею и ухо. Я беспомощно посмотрел вниз, наблюдая, как он одной рукой высвободил конец моего ремня и потянул, чтобы расстегнуть. Просто удача за удачей: топ, который может расстегнуть ремень одной рукой. Не то чтобы застежка у килта такая уж трудная; ремень расстегнулся, и вся эта штука соскользнула с меня.
- Вышагивай из него. Теперь пойдем, - он повел меня в свою спальню, голого, как рыба, за исключением длинных носков и ботинок; должно быть, выглядел я, как настоящий идиот. Так и есть. Я увидел свое отражение в зеркале платяного шкафа – маленького тощего встрепанного типа. Дункан взглянул туда же, а потом, взяв меня за плечи, развернул меня спиной к зеркалу. - Теперь смотри, - сказал он, кивая в сторону зеркала, и я изогнулся, чтобы поглядеть. От верха ягодиц до середины бедра моя кожа покраснела, не так сильно, как я боялся; цвет был не пурпурный, а темно-красный. Я легонько провел рукой по собственному заду и почувствовал, как пощипывает кожу.
- Будут синяки? – зачарованно спросил я.
- Сомневаюсь. Скорее всего, краснота сохранится до завтрашнего вечера. А вот это может оставить отметины.
-Это?
Он отодвинулся от меня, подошел к оттоманке, стоявшей в изножье постели, и открыл ее. Я изогнул шею, чтобы увидеть что там. Черт. Ремень, так, двухвостая, нет, трехвостая кожаная плетка, если я правильно разглядел. Трость. Отличная подборка еще много чего. И что же он достанет?
Узкая палка. Не то, что мне обычно представлялось, когда я думал о палках для битья. Мне виделось что-то более тяжелое и широкое. А от этого-то слишком больно не должно быть. (Ага-ага, не должно быть. И от порки рукой тоже. И от тапка. И кстати, о твоей твердой уверенности, приходящей после, в том, что ты сильный парень и что можешь выдержать это. И о визгах и брыканиях, которые ты не можешь сдержать. И о твоей полной неспособности использовать свои чертовы мозги, Йен!)
Он закрыл оттоманку и приказал: - Подойди сюда.
Мозги отключились совсем; рысью подойти к нему, игнорируя свой зад, который пытается быть услышанным: - Нет! Не надо! Уже хватит! Хочу домой! - К несчастью, у моего члена имелось другое мнение: - Да, давай, все супер, он горяч, и я тоже. И потом он ведь еще может снова сделать ту вещь своим большим пальцем. А ты заметил, какие у него длинные пальцы? Хочу хочу хочухочухочу.
- Вот здесь наверху встань на колени. Голову на кровать. Нет, опустись на локти. Задницу вверх, - он похлопал по моему заду и я дернулся: - Больно!
- Хорошо. Теперь, давай-ка поставим тебя так, как нам хочется. Раздвинь ноги. Мило.
Нам? Что еще за «мы»? Ах да, Дункан и член Йена, который явно во всем согласен с Дунканом. И который прямо сейчас… э, висит в пространстве и ничего не касается. И совершенно этому не рад. Чуть изогнуться и… ХЛОП!
- Оу!
- Теперь не двигайся. Не двигайся и сохраняй молчание. Чтоб я даже писка от тебя не слышал, и никаких ерзаний. Ты пропускаешь свидания. Если ты не можешь прийти или если ты передумал, то ты вежливо звонишь и отменяешь встречу, так?
- Да, - пробормотал я в постельное белье. Я чувствовал себя ужасно униженно. Колени широко раздвинуты, задница в воздухе, все на виду у мужчины, стоящего позади меня. Мне это совершенно не нравилось, и именно поэтому моей сердце так бУхало в груди, и я не мог перевести дух, и именно поэтому я не собирал одежду с пола и не шел домой. Почему я размышлял о том, чтобы рухнуть на его постель так, чтобы хоть что-то касалось моих самых важных частей. И почему, в то же самое время, я выгибал спину, выставляя напоказ то, что он назвал хорошенькой попкой.
- Да? – Слово прозвучало резко, как свист хлыста, и я, будто от удара, судорожно подскочил на месте. Но на этот раз, к моему удивлению, удара не последовало. Я еще раз проиграл в голове наши последние слова.
- Да, сэр? – рискнул я. Он хмыкнул. Я почувствовал, как прохладная палка коснулся моей горячей кожи. Первый шлепок хоть и заставил меня подпрыгнуть, но был вполне терпимым. Второй лег на то же самое место и был более резким. Третий опять попал туда же, как и четвертый, а на пятом я, стараясь не двигаться, сжал бедра и набрал полный рот одеяла, пытаясь не издать ни звука. Да сдвинься же ты, негодяй! Ох, спасибо, теперь с другой стороны. Один. Немного расслаблюсь. Два. Ну не так сильно. Черт, три, на то же место, он специально это делает. Четыре. Пятый заставил меня захныкать, но он, кажется, не счел это нарушением молчания.
О Боже, и снова туда, откуда он начал, и теперь первый удар был, по ощущениям, будто сразу третий и опять, и опять. Я рычал в одеяло, рычал, сжав челюсти, чтобы не дать себе заорать. Кулаки мои то сжимались, то разжимались, цепляясь за простынь в попытках сохранять неподвижность. Все-таки не нравится… а!.. мне эта палка, вообще не нравится! Послушать меня со стороны, наверное, я полным идиотом казался. Я пищал не хуже той мыши, с которой он меня сравнил, от боли у меня вырывались тихие горловые стоны. Слава богу, он снова сторону сменил. А потом я дернулся. Ничего не мог поделать, да и дернулся не сильно, но он заметил.
- Я сказал тебе не двигаться, - он шлепнул меня ладонью по внутренней стороне бедра, превратив шлепок в ласку, его пальцы скользнули к моему паху, и я опять издал мышиный писк. И снова этой проклятой палкой, жжение все увеличивалось, становясь невыносимым… а потом он остановился. Дыхание у него перехватывало. И голос звучал медленнее, глубже, нежнее: - Не. Двигайся.
О Боже, ну почему нет? Не надо больше, правда, не надо, я уже выучил свой урок.
Кончики пальцев на внутренней поверхности бедра. Медленное легчайшее прикосновение, вверх, по нежной складке кожи и на другое бедро. Еле уловимое касание чувствительной кожи ногтями, и я закричал, уткнувшись в постель, и дернулся, забывая все инструкции. Рухнул, раздвинул ноги, безмолвно умоляя Дункана.
Когда он попытался просунуть под меня руку, я собрал все силы, чтобы взобраться к нему на колени. Потом я схватил его за свободную руку и притянул к своему паху, прорычав: - СДЕЛАЙ же что-нибудь! – И, о Боже, он сделал: эти длинные пальцы обхватили меня, и у меня, наверное, глаза закатились, а бедра вскинулись и… черт, ну и беспорядок. Его проблема, а я умирал. Вероятно. Казалось, его это не слишком беспокоило.
Когда я снова смог разлепить веки, а я не был уверен, стоил ли результат потраченных усилий, так что чересчур стараться не стал, он пытался расстегнуть рубашку, чему препятствовали мои пальцы, смертельной хваткой в нее вцепившиеся.
- Мышонок, если отпустишь, я смогу снять ее прежде, чем все засохнет и приклеится.
- Угу-у. Хорошо. Угу-у.
- Но ты должен меня отпустить. Мышонок! Пусти.
- Ммм.
- О, боже мой. Пальцы, Мышонок. Разожми пальцы. – В конце концов, он их все-таки разжал. Я повернулся на спину, но вскрикнув, поспешно перевернулся обратно. Он притянул меня ближе к себе. – Все в порядке?
- Мммммм.
- Ясно. Значит, мой парень не относится к любителям поговорить в постели после.
Я приоткрыл один глаз. – Пар’нь?
- Ты против? Я понимаю, что мы еще это не обсуждали, но место вакантно, да и ты в чат-руме давал понять, что ищешь отношений на постоянной основе. Возможно, мы могли бы попробовать и посмотреть, подойдет ли это нам?
Даже если бы я захотел, сил спорить у меня не было. – ’адно. – Глаза у меня снова закрылись. Думаю, я заметил, когда он поднялся, потом я совершенно точно почувствовал касание влажной ткани. Эй, а мне понравилось, когда кто-то все вытер. И когда мне принесли попить, мне тоже понравилось, и когда меня приподняли, чтобы я попил. Мне понравилось опираться на его грудь и чувствовать, как его пальцы блуждают по моему телу.
А вот когда я глянул на постель, мне совсем не понравилось то, что на мне до сих пор носки и ботинки. Выглядит это очень-очень глупо. Я погрузился в медлительные раздумья о том, не снять ли мне их. Но это означало, что мне придется двигаться, а стоила ли овчинка выделки?
- Как насчет душа?
Взятка. Да. Я посмотрел на Дункана.
- Ты все еще одет.
- Это преодолимое препятствие. Я могу раздеться, я умею. Мое образование дорого стоило.
- Умная задница,
- Задница? Как пожелаешь, - перевернув меня на живот, он предупреждающе хлопнул меня по заду. Я снова взвизгнул: - Нет!
Шлепок превратился в ласкающее движение руки, остановившейся между моих бедер. - Нет?
- Может быть. Но не прямо сейчас.
- Душ. Давай, вставай.
Ботинки. Носки. Я проследовал за ним в ванную, по пути жадно наблюдая за тем, как он сбрасывает с себя одежду. Наконец, я получил ясное представление, на что я подписался. Оооооох. Спортивная фигура. И джентльмен к тому же: он включил душ и пустил меня первым, скользнув в крошечное пространство позади меня. Взяв гель для душа, он намылил мне спину и плечи. Я застонал от удовольствия, а потом снова пискнул, когда его руки легко скользнули по моим горячим ягодицам. Я точно еще пожалею обо всей этой «мышиной» истории. Его руки обняли меня и принялись за мою грудь, скользя все ниже. Ох, как приятно. И как раз достаточно, чтобы снова разжечь мой интерес. Я прислонился к нему спиной и позволил ему просто продолжать еще минуту или две, а затем обернулся, весь намыленный и стал оказывать ему ответную любезность.
- Это для меня?
- Если хочешь, Мышонок, он весь твой.
Я чуть отклонился назад, чтобы вода смыла мыло с нас обоих, и опустился на колени. Надо мной Дункан отвернул головку душа так, чтобы льющаяся вода не мешала мне дышать. Определенно джентльмен. Я уткнулся в него носом, оставляя легкие поцелуи на бедре, и он прислонился спиной к стене и вздохнул. Тогда я еще сильнее прижался к нему, целуя другое его бедро. Потом я потерся об него всем телом и потянулся, чтобы лизнуть его живот. Через пару минут с намеком в голосе он осведомился: - Мышонок, я думал, мы с тобой уже разобрались с теми, кто сначала делает авансы, а потом не хочет продолжать? Или нам стоит выйти отсюда и повторить все заново?
Хм. Нет. Ладно. Открой рот пошире, Йен.
Ну. И кто теперь главный? Теперь не у меня коленки ходуном ходят. Не я издаю эти «мышиные» звуки. Не моя голова откинулась назад, и скулю тоже не я. И, о, радость, наконец-то парень, который не хватает меня за голову. Он положил руки мне на плечи и дал почувствовать желаемый им ритм, но не стал заставлять меня делать это так, как хотелось ему. Теперь моя очередь щекотать и ласкать. У него был вкус чистой кожи с легким намеком на мыло и полного сил мужчины. Последнего очень много. Вот это местечко, здесь, Дункан, прямо здесь, где был твой большой палец раньше, когда мне это так понравилось. Тебе тоже нравится? В душе намного проще, понимаешь: рот не пересыхает, и давишься не так сильно. Я издал тихий мурлыкающий звук удовольствия, и он заговорил. - О боже, да, сделай так еще. - И я выдал ему полтора куплета «Храброй Шотландии» - ну, это все, что пришло мне в голову. И неважно, что ваша мама говорила вам не разговаривать с полным ртом, сюда это правило не подходит. Я не говорил, мам, я пел. Нет ничего такого в пении под душем. А он начал ловить воздух ртом, потом легонько толкать бедра вперед…
Его рука вцепилась мне в волосы, и я уже начал подумывать о том, чтобы разочароваться – слушайте-ка, я не знаю ни единого человека, кому бы это нравилось - когда кто-то опирается на вас, пока вы делаете минет, это пугает – но он не к себе меня прижал, а наоборот оттолкнул.
- Выходим. Полотенце. Постель.
Так разговаривают Топы, это я уже понял. Отдельными словами. Существительные и глаголы в одном предложении никогда не встречаются, и вам приходится прилагать усилия, чтобы понять те слова, что они не сказали. Мы не стали занимать себя поисками второго полотенца, да мы вообще не стали слишком утруждать себя насчет того, чтобы высушиться. Просто чуть промокнули волосы, чтобы не капало на ковер и не текло на шею. А влажная кожа это не проблема. Он слегка вытер мою спину, отбросил полотенце и ущипнул меня за ягодицу. Я немного посопротивлялся, потому что было все еще больно, но не… Это было… Ох, блин, мне это понравилось, ясно? Такой факт сложно скрыть, когда вы оба, в чем мать родила.
- А краснота уже сходит.
Дзинь! Предупреждающий звоночек: кажется, Дункан не в восторге от того, что краска покидает мою задницу. Я попытался сбежать: выскочил из ванной и успел сделать три шага по коридору, до того как он меня поймал, скрутил и перекинул через плечо. Как унизительно. И задница вновь… оу!.. в очень уязвимой позиции. Это было не сильнее, чем мягкое похлопывание, но моя кожа была влажной, и я извивался изо всех сил, пока он бесцеремонно не сгрузил меня на свою кровать.
- Так. Все это очень здорово, но я собираюсь втрахать тебя прямо в матрас. Есть возражения?
- Нет. Да.
- Выбери что-нибудь одно.
- Э… безопасно?
Он наклонился к прикроватному столику и выдвинул полку. – Дюрэкс, Мэйтс или Бойз-Оуэн? Ох, и еще один чудной завалялся. Хотя, он уже давно лежит, я бы не рекомендовал. Выбросим его.
- Что еще у тебя там есть?
- Смотри сам. Приглянулось что-нибудь?
- Ты первым выбирай, а потом как-нибудь я хочу вот это попробовать. И… вот это. Не сейчас. В этот раз только тебя.
- Тогда не хватай. Иди сюда. Что ты там делал пять минут назад?..
- Хочешь, чтобы я продолжил?
- Нет, думаю, теперь моя очередь. Давай, ложись на спину.
- Оуууу, Дункан!
- В следующий раз будешь умнее. На спину, я сказал. И ноги раздвинь.
Ох. Охххх. Не хватай его, тебе же самому не нравится, когда кто-нибудь делает такое с тобой. О боже, это та-а-ак! Ох. У него длинные пальцы!
О да, здесь. Еще.
Что? О боже, да любой, пусть хоть этот старый, только поторопись. Все равно. Не могу я принимать решения, пока ты делаешь вот так. Я вообще не умею принимать правильные решения. Ну, за исключением вот этого.
«Остаться» было правильным решением.
Лимузин. Клоуны. Организация праздников.
