фэндом: Толкиен Дж.Р.Р. и последователи; герои: Мелькор/Гортхаур; рейтинг NС-17; предупреждения: однополый секс, по отношению к канону - апокриф (в смысле - ересь).
Комментарий автора: а может, они были созданы друг для друга?..
"Меньших духов он мог привлечь на свою сторону любовью к себе и восхищением перед собой
- и так довести их до восстания против Эру".
(Дж.Р.Р.Толкиен «Атрабет Финрод ах Андрэт»)
Сначала была Песнь.
Его голос звучал среди множества других. Он пел, изо всех сил вторя прочим, настолько, что почти не слышал себя. Он не знал, хочет ли он петь именно так, знал лишь, что так нужно, так правильно.
«Это прекрасно!» - звучали вокруг него ликующие голоса. «Должно быть, так и есть» - соглашался он. Но, даже сливаясь с ними в единое целое, чувствовал себя бесконечно одиноким.
Так было… Пока он не услышал Другую Песнь. Голос – могучий и оглушительный – вихрем ворвался в самое сердце слаженного хора и разбил его на мелкие осколки жалобных звуков. А потом закружил эти осколки – то собирая их в горсть, то жестоко расшвыривая – подчиняя своему ритму, странному, дерзкому, ритму пульсирующей Тьмы…
И тогда, внимая этому неправильному Другому Голосу, он, наконец, услышал себя. И дух его исполнился радости и ликования. Он вплел свой голос в эту новую Песнь, и, посреди смятения и торжествующего хаоса, воскликнул: «Это прекрасно!»
* * *
Он был в отчаянии. Как же так?! Ведь он бросился в Арду, ведомый Другим Голосом, торжествующе-грозным. И вся Арда была заполнена буйной и яростной Другой Песнью.
Но потом… Грохот битвы, борьба Сил. Столкнулись старшие айнур, и он – младший – был слишком слаб, чтобы в этом участвовать. Пришлось убираться подальше, чтобы не раздавили ненароком.
«Есть валар и есть майар» - так объяснили ему потом. – «Валар командуют, майар подчиняются». Это он понял. «Кому из валар ты будешь служить?» На этот вопрос он не мог ответить. Он помнил Тот Голос, Ту Песнь… Но ни в одном из валар не слышал её. Иногда чудилось что-то похожее – в Ауле, которого он и выбрал, в конце концов, своим господином и учителем. Выбрал лишь для того, чтобы остаться в Арде и продолжать поиски Другого.
Он видел неприступные льды и беснующиеся вулканы, он догадался – это творения Другого, его Песнь. Но самого творца не находил…
Ауле дал ему имя – чужое, как и сам Ауле, - и приказал создать себе телесный облик, как у прочих айнур. Он не противился, но и фантазии особой не проявил. Решил: пусть будет, как раньше, когда он подстраивался под других. И стал он рослый, плечистый и смуглый, как все майар Ауле, с огненным отсветом в копне вьющихся тёмных волос. Но вот глаза… Он выбрал себе светло-серые, прозрачные, как кристаллы льда под неверным призрачным светом. «Другому должно понравиться» - уверенно думал он.
А вот Ауле не понравилось. «Что за прихоть – ледяные глаза. И при этом – огненные сполохи в волосах. Не могут сочетаться жар и холод. Это Песнь Врага!»
Он даже обрадовался, что Ауле рассердился. Наконец, что-то узнал о Другом. «Враг…» - с затаённой нежностью повторил он. В этом слове тоже звучала Другая Песнь, была частичка Того, Другого Валы. «Моего Валы…»
* * *
- Ты что сотворил?! – Ауле с испуганным негодованием смотрел на… на… - Что ЭТО?..
- Оружие, - пожал плечами ученик.
- Я вижу. Но это… не для честного боя, а значит – не подойдет Тулкасу и его майар. И не для охоты, а значит – не пригодится Оромэ и его ученикам…
Майа принялся объяснять.
- Это можно прятать, незаметно выхватывать и поражать противника на расстоянии, используя внезапность…
- Прятать?! Внезапность?! – Ауле схватился за голову.
Ох, предупреждала его Йаванна: «Не бери ты к себе этого майа. Уж больно странный». Ауле не послушал супругу – майа был очень способный, а силой превосходил любого из лучших учеников Ауле. Но со странностями. Нет, ничего серьезного, вроде, не было, а по мелочи – у кого из майар нет проступков? Даже самый старательный – нет-нет, да и натворит чего, ошибется где-то. Ауле их сильно не ругает, пожурит вполне добродушно – так они повинятся, поймут, что к чему, пообещают исправиться. Этот же… отмалчивается всегда, только зыркает своими глазами-льдинками…
Ауле снова посмотрел на мерзостное оружие.
- Такое мог бы сотворить… - Кузнец запнулся, разговор принимал очень неприятный оборот, Ауле страшно не любил такие разговоры.
- Враг? – с неожиданным интересом продолжил ученик. – А кто он?
Ауле помялся: с одной стороны – можно не отвечать, а с другой – кто ж ему расскажет, как не учитель?
- Это… Старший из валар. Мелькор. Он…
Ауле рассказывал, глядя, по большей части, себе под ноги. Потому и не замечал, как растопились от его рассказа, засверкали невиданными драгоценностями серые глаза-льдинки…
* * *
Майа решил, что не стоит показывать Кузнецу те штучки, с крючьями. Всё равно, не оценит. Вот Другой – Мелькор – он бы точно оценил…
«Мелькор… Мель-кор… Мель… кор…»
Имя было сладким и нежным. Как желание. И имело такую же неумолимую силу. Оно обволакивало, затягивало в себя. И оно ужасно противоречило той грозной мощи, которая пронизывала Другую Песнь. Но… ведь противоречие – это тоже часть Другой Песни, даже, наверное, одна из главных мелодий…
Майа снова поразился: как же удивителен, многогранен Другой Вала – Враг, Мелькор – сколько в нем всего… невозможного, неожиданного, сколько ярких красок и неисчислимых оттенков в его Тьме… Но остальные почему-то видят лишь тьму – непроглядно-черную.
* * *
На праздник он не пошел. Во-первых, сколько можно праздновать, они тут, в Альмарене, похоже, только этим и заняты. Во-вторых, все их праздники одинаково пустые и скучные – обмениваются любезностями и раздают друг дружке похвалы. Даже если и хвалить-то не за что… В-третьих, на этот раз ещё и Тулкас женится. Опять напьется и будет хвастать, как он расправился с Врагом, вышвырнув за Грань… Майа не любил ни Тулкаса, ни его похвальбу. И каждый раз у него от таких разговоров замирало внутри: а ну как правда, не вернется больше Враг... Мелькор?.. Но тут же одергивал себя: ээ, нет, Тулкас глуп, хоть и силен, не мог он справиться с Другой Песнью, Вала Мелькор ещё себя покажет!
Майа улыбнулся своим мыслям. Он был один в кузнице и мог спокойно, не опасаясь любопытных взглядов и осуждения Ауле, мастерить свои «неправильные вещи». Он как раз успел соорудить тяжелый шипастый шар на длинной цепи, когда…
Ему не нужно было покидать кузницу, чтобы понять - случилось н е ч т о. Альмарен внезапно замер, будто испуганно сжался, а потом по земле прошла дрожь, все потемнело… И вдруг – с грохотом и воем на прекрасный остров обрушились потоки пламени.
Заметавшиеся в панике айнур, крики ужаса и боли… Но майа не было страшно, наоборот, царившая вокруг музыка разрушения сказала ему, что свершилось то, чего он так долго ждал, на что надеялся. «Он пришел!» Ему было очень больно, когда безжалостный вихрь подхватил его, закружил, ударяя о камни, обжигая, разрывая тело, но боль странным образом только усиливала радостное исступление – от того, что вокруг гремела победной яростью Другая Песнь, и он сам теперь был её частью.
Майа счастливо улыбался, когда его обгорелую, в кровавых ошметках, плоть швырнуло, наконец, под ноги тому, кого он так жаждал увидеть.
- Властелин мой… - успел он прошептать, прежде чем сознание потухло.
* * *
- Итак?.. – услышал он сразу, как пришел в себя. Глубокий, невыразимо чувственный голос.
Майа, не решаясь поднять глаза, судорожно подбирал слова, чтоб объяснить… Он был не силен в речах и сейчас досадовал на себя - не подумал заранее, что скажет…
И тогда Мелькор вторгся в его смятенное сознание. Нетерпеливо, бесцеремонно. Ауле так не делал, никто из валар… Это оказалось… больше, гораздо больше, чем быть полностью обнаженным. И это… волновало. Проникновение в самые глубокие, тайные уголки сознания походило на прикосновения настойчивых жарких ладоней – насилие, так странно походившее на ласку…
- Ждал меня? Хотел ко мне? – в голосе прозвучал интерес и немного насмешки. А потом тонкие прохладные пальцы коснулись его подбородка. – Ты не смотришь на меня…
И тогда он посмотрел на Мелькора. Майа и сам не знал точно, что ожидал увидеть. Может, что-то мощное и грозное… Но увидел… Темный Вала был высок, но не массивный, как Тулкас, а изящный, тонкий. Кожа – как снег, длинные волосы – шелковая тьма. Контраст между глубоким черным и ослепительно-белым резал глаза. Узкое лицо было… было… Майа никак не находил подходящего слова. Такой жесткий излом бровей и такая нежная линия рта, большие черные глаза под крыльями необычайно длинных ресниц и тонкий хищный нос с небольшой горбинкой… А в движениях – одновременно и сила, и плавность… Противоречия, опять противоречия... но такие, что глаз не отвести.
Майа смотрел – пораженно, зачарованно. И вдруг понял: Мелькор же не такой, как остальные валар, и Сила его, и творения, и имя, и облик – всё иначе. Он – Другой, Другой во всём.
- Значит, тебе нравится, как я выгляжу, - довольно улыбнулся Мелькор. – Ну… тогда я, пожалуй, вылечу тебя.
И тут только вспомнил майа о своем искалеченном теле – надо же, словно одно присутствие рядом Темного Валы унесло боль куда-то далеко. Конечно, майа со временем излечился бы сам, но то, как Мелькор… Властелин касался его – хотелось, чтоб это было вечно… Вечно…
- Клянусь! – шептал майа торжественно и счастливо. - Я буду с тобой. До конца времен… и даже после… если после что-то будет… Эру создал меня, но твоя Песнь пробудила меня к жизни. Ты – мой первый вдох. И ты станешь последним, будь на то твоя воля. Клянусь…
Изящные пальцы накрывают его губы.
- Я не люблю клятв. Хотя… твоя звучит красиво. Да и сам ты красив. А твоё имя?.. Впрочем, неважно. Я буду звать тебя Гортхаур. Гор… Как сход лавины. Ты не знаешь, что такое «лавина»? Я покажу, тебе должно понравиться…
* * *
Гортхаур, оборотившись огромным черным волком, возвращался из леса в Удун. Уже у самой Твердыни майа почти с сожалением принял свой обычный облик. Ему нравилось быть волком. И Властелин восхищался, когда увидел своего Гора таким – гладил жесткую шерсть, тормошил, разглядывал так и эдак… А потом насоздавал волколаков. Переделанные волки были хороши, и майа гордился, что подал Властелину такую замечательную идею…
- В последнее время ты стараешься держаться от меня как можно дальше, - Властелин встретил Гора на широкой каменной лестнице. И, судя по всему, встреча не была случайной.
Майа потупил глаза. Так и есть, отрицать бессмысленно… И дело вовсе не в этих страшилах – орках. Хотя, тогда Властелин впервые рассердился на него…
... - Что это ещё за существа?! Я такого не творил! Почему ты хмыкаешь, Гор?..
Гортхаур совсем не хмыкает, он просто… кажется, он догадался, в чем дело. И от этого ему страшно неловко – что он понимает, а Властелин нет.
- Властелин, позволь мне… Я думаю… Наверное… Помнишь, ты переделал местность, где они появились?
- Да, было такое, - хмуро припомнил Темный Вала. – Расчудесное озеро, расчудесные полянки… Всё та же скучная картина, никакого воображения у моей родни…
Властелин устроил там зловонную трясину, окруженную темной непроходимой чащобой.
- Хочешь сказать, - Темный Вала пристально смотрел на Гортхаура, - на озере появились эльфы, а на моем болоте – эти… как они называются?.. орки?
Майа неуверенно кивнул.
Властелин принялся ходить взад-вперед, наморщив в размышлении красивый высокий лоб. И довольно быстро огласил решение:
- Раз они – моё нечаянное творение, значит, будут мне служить. Гор, ты ими займешься, создашь армию орков!
Не то, чтобы Гортхаур был не согласен, но радости у него такое поручение не вызвало. И он впервые попытался возразить:
- Но, Властелин, зачем тебе такое убожество? Тупые, как майар Тулкаса. Огненный народ – валараукар - конечно, тоже умом не блещет, но они хотя бы могучие и красивые. А эти образины…
Внезапно воздух вокруг стал тяжелым.
- Будешь спорить со мной?! – черные глаза полыхнули, и невидимые огненные плети хлестнули майа…
... Гортхаур поежился, вспомнив об этом. Тогда ему впервые стало страшно – ведь никогда раньше грозная Сила Темного Валы не обращалась против Гора… А потом он испытал стыд – за то, что прогневал своего Властелина. И кончилась эта история тем, что Гортхаур бросился исполнять поручение с утроенным усердием. Со временем орки даже стали ему нравиться, не так, конечно, как волки…
Нет, у того, что Гор стал сторониться Темного Валы, была иная причина. Облик Властелина… Кроме необычной, особенной красоты, было ещё нечто – неуловимое, завлекающее, зовущее, что впитывалось в кожу, заставляя её гореть, сбивало дыхание… Такие желания следовало испытывать только к валиэ или майэ – это нормально, правильно, это по Замыслу Эру. Но в Темном Вале, кажется, всё противоречило Замыслу, и облик… особенно облик… Наверное, поэтому плоть Гортхаура упрямо испытывала влечение к плоти Мелькора… И теперь майа пришлось в этом признаться.
А Властелин совсем не рассердился. Наоборот, ему стало весело.
- Это же тело, Гор. Чтобы только лишь любоваться, есть всякие вещички, которые Ауле мастерит. Чаши, украшения… А у тела есть и другие назначения. Вот, посмотри, на кэлвар…
Так-то оно так, но…
- Но у кэлвар есть самцы и самки. Согласно Замыслу…
Тут незадачливый майа спохватился: давно следовало усвоить, что любое упоминание о Едином приводит Властелина в бешенство. Но здравомыслие безнадежно опоздало – веселье Мелькора в один миг сменилось гневом.
- Ещё раз заикнешься о Замысле, - голос Темного Валы воткнулся иглами боли в виски Гортхаура. – Даже мысленно…
Кольца Силы скрутили майа и сдавили так, что он услышал хруст собственных костей. Гортхаур неотрывно смотрел на Властелина, чувствуя ужас и… восхищение. Прекрасен. Как сотворенные им вулканы. Как грозы и смерчи. Красота Силы во всей её полноте – яростная, неистовая, разрушительная и жаркая – она проникала внутрь, заполняя Гортхаура целиком…
- Что это? Что такое? – гнев Мелькора начал стремительно вытесняться любопытством. Продолжая удерживать майа в тисках своей Силы, Властелин подошел к нему вплотную, так, что Гортхаур чувствовал его тело, его дыхание… - Я хочу знать, что ты испытываешь?
Гортхаур не мог противиться. Да и не хотел. Мелькор беспрепятственно вошел в его разум. Гор был открыт. Предельно обнаженное сознание целиком принадлежало Властелину – распахнут, беззащитен, доступен, весь в его власти. И чем сильнее было чувство стыда от такой принудительной откровенности, тем острее реагировало тело – мучительным, болезненным напряжением внизу живота.
- Это потрясающе, Гор! – изумленно произнес Темный Вала и… стремительно скрылся в одном из подвалов, где проводил свои опыты.
А Гор чувствовал себя опустошенным и покинутым. Это было почти отчаяние…
Он поднялся на башню, где, слушая ветер и вдыхая запахи леса и гор, снова и снова возвращался мыслями к тому, что произошло. Картина, запечатлевшаяся в памяти майа, была ослепляюще яркой, а тело всё ещё хранило боль от наказания и возбуждение от близости Властелина. И воображение… Воображение Гортхаура, легко преодолев немногочисленные и непрочные барьеры, разыгралось настолько, что сделало объятия Силы ещё теснее, тело Мелькора – ещё ближе, так, что Гор чувствовал движение мышц под разгоряченной гладкой кожей…
Кровь снова прилила к паху, Гортхаур начал поглаживать себя, сначала легонько прикасаясь, потом обхватывая туже… Воображение снова сослужило службу: прикрыв глаза, майа представил, что это пальцы Властелина, лаская, сжали его плоть… И в тот же момент тьма взорвалась под веками Гора, огненные петли захлестнули тело и… На штанах расплылось мокрое пятно.
* * *
«Гор!» - зов Властелина был нетерпеливым и требовательным. Но недовольства Гортхаур не уловил… кажется… Впрочем, даже если майа опять в чем-то провинился и его собираются наказать… Главное, Властелин, наконец-то, вспомнил о нем и хочет видеть.
Вопреки ожиданию Гортхаура, Темный Вала ждал его не в Удуне, а на уютной поляне посреди соснового бора. Черные глаза сияли, Мелькор улыбался, чуть прихватив зубами нижнюю губу, – так он делал, когда бывал очень доволен собой.
- Вот… Погляди-ка, - прошептал он Гортхауру и указал взглядом…
На ковре из мягкого моха резвились две рыси. Красивые, с густым блестящим мехом. Кэлвар были увлечены любовной игрой: прыгали, валялись, тормошили друг дружку – ничего необычного… То есть – нет, как это ничего необычного?!
- Но ведь они же… - майа ошеломленно переводил взгляд с рысей на Мелькора и обратно. – Они же… самцы. Оба.
Гортхаур даже глаза протер на всякий случай – всё точно, два кота.
- Вот именно! – с гордостью подтвердил Темный Вала.
- Но это же бесполезно, - майа искренне не понимал смысла затеи. – Потомства-то у них не будет.
- Ну и что? – пожал плечами Властелин. – Это мои скучные братики-сестрички всё о пользе да о пользе… Почему бы не делать что-то просто ради удовольствия? Кстати, им очень даже нравится…
Мелькор снова посмотрел на рысей. Как раз в этот момент более крупный и сильный кот подмял под себя второго. Накрыл его сзади, сильно прихватил зубами за загривок и выпустил когти, мощными толчками входя в совершенно не предназначенное для этого отверстие. А второй кот выгнулся, издавая утробные звуки. Ему явно нравилось. Им обоим… Гортхаура бросило в жар.
- Эй, что с тобой, Гор? Я сделал нечто особенное, мог бы и восхищение высказать. А ты… Да ты на себя не похож!
- Потому, что ты только и думаешь, что о своих опытах! – плевать, что неслыханная дерзость, пусть накажет, как угодно! Только мочи нет больше терпеть это зрелище, эти звуки… чужого удовольствия…
Властелин приблизился к нему, он не разгневался ни капли, а говорил… ласково?!
- Когда я переделывал их, я думал о тебе. Разве ты не понял?
Властелин протянул руку, и майа весь подался ему навстречу, он затаил дыхание, он боялся… единственное, чего боялся Гор – сделать что-нибудь не так, тогда Мелькор передумает, и всё закончится, не успев начаться…
Изящные длинные пальцы коснулись лица Гортхаура, провели по губам, по шее... ниже был ворот рубашки, но для рук Мелькора это не стало преградой – разорванная рубашка распахнулась, открыв грудь майа. Пальцы Темного Валы тут же завладели одним из сосков Гора, пощекотали, ущипнули… Гортхаур, поняв желание Властелина, принялся нетерпеливо срывать с себя остатки одежды, ему хотелось как можно быстрее открыть, подставить этим рукам всё своё тело. Властелин же ограничился тем, что лишь сбросил плащ, и, как только увидел своего майа полностью обнаженным, обнял его и повалил вместе с собой на землю, в мох, который, кстати, оказался не таким уж мягким. Сухие веточки, сосновые иглы царапали кожу Гора, но не больно, а совсем даже наоборот – усиливали невероятно волнующее ощущение от того, как Мелькор легонько покусывал шею майа, нежную кожу за ухом. Черные шелковые пряди Властелина щекотали грудь Гортхаура, майа так хотелось коснуться, погладить, но он никак не мог осмелиться…
- Ты тоже можешь трогать меня, Гор, – шепнул Властелин, видимо, почувствовав нерешительность Гортхаура.
И пальцы майа тут же зарылись в волосах Мелькора, а губы принялись жадно покрывать поцелуями шею и лицо Властелина. Пока не встретились с такими же жадными губами в глубоком поцелуе. Язык Мелькора был требователен и настойчив, язык Гора отвечал ему пылким согласием… Тела их при этом вжимались друг в друга, и Гортхаур жаждал соединиться ещё крепче, теснее, и чувствовал, что Властелин хочет того же.
Мелькор приподнялся над ним, посмотрел в лицо.
- Будем как они, - он улыбнулся, кивнув на кэлвар.
Это, и вправду, было забавно: могущественные айнур берут пример с низших сотворенных. Только Темный Вала мог придумать такое. «Другой во всём!» - снова с восхищением подумал Гортхаур и резво перевернулся, встав на колени и локти…
Жгучая боль сотрясла тело, когда Мелькор начал входить в него. Гортхаур, низко опустив голову, зарылся лицом в мох, едва сдерживая рвущийся наружу крик, борясь с подступающей паникой. «Но как же… тот кот… ему было хорошо…» Не в силах больше терпеть, он завертелся под Властелином, пытаясь хотя бы немного уменьшить боль. Но от его трепыханий проникновение становилось сильнее и глубже. И при очередном движении – будто молния ударила в поясницу, в голове полыхнула ослепительная вспышка… и точно бич балрога обжигающе вытянул вдоль позвоночника… И вот тогда Гортхаур закричал - уже не от одной только боли. Изогнулся, подавшись назад, навстречу тому непереносимому ощущению, которое скрыло от него всё, весь сущий мир. И это невыносимое, запредельное… когда оно достигло своего пика, Гортхауру показалось - он понял, что такое смерть…
Когда он снова начал чувствовать – прохладный воздух, влажную траву под собой, руки Властелина на своем теле – он подумал: «Боль и удовольствие... Наслаждение и мука… Он снова соединил несоединимое».
* * *
Гортхаур докладывал об успехах в обучении волколаков и дрессировке орков. Настроение у Властелина – а значит, и у Гортхаура тоже – было преотличнейшее. К тому же, доклад происходил в личных покоях Мелькора, и майа со своим Властелином пили вино, недавно сотворенное Темным Валой, - крепкое, от одного глотка обжигало горло и мысли путались…
Наверное, поэтому Гортхаур, как-то незаметно и для себя, и для Властелина, перешел от орков и прочих хозяйственных вопросов к пересказу свежайших аманских сплетен.
- Майар Йаванны шлялись по одному из наших лесов… уж не знаю, зачем, может, искали очередной повод для возмущения… Ну, и нашли, как водится, - заметили переделанных самцов. На этот раз оленей… то есть, этих ты даже не переделывал… представляешь, они как-то сами…
Мелькор довольно рассмеялся:
- Я же говорил, такое поведение может передаваться другим особям. Правда, это редко случается, и трудно предсказать, но… если уделить этому вопросу побольше внимания… Да, так что же майар Йаванны?
Гортхаур, которого тоже с некоторых пор очень интересовал «этот вопрос», весело продолжил:
- Когда доложили Йаванне, говорят, она чуть в обморок не хлопнулась. А потом побежала к Оромэ – жаловаться на тебя. И Оромэ со своими майар отправился ловить «искаженных» кэлвар. Почему, кстати, ловить, а не истреблять?
Властелин скривил губы в презрительной усмешке:
- Ну… Должно быть, чтобы весь Аман мог слюнки пускать, любуясь моим творением, а потом дружно возмущаться. А дальше, Гор?..
- Оромэ нашел одну «неправильную» парочку, поглядел… Долго и громко изрыгал проклятья в твой адрес, мол: «Ты за это ответишь, Отступник! Надо же было такую мерзость придумать!» А потом ещё поглядел… и ещё… и говорит: «Интересно, как это у них получается?» И уединился в шатре с самым смазливым майа…
Тут Гортхаур умолк, заметив, что Властелин потемнел лицом и сдвинул брови. Ох, не надо было про Оромэ… и те два последних бокала вина пить не надо было…
Майа поспешно объяснил:
- Это мне волки-разведчики рассказали, они…
Договорить не получилось, потому что Властелин ударил его ладонью по лицу, разбил губы…
- Замолчи, мне неинтересно, кто рассказал! Как ты можешь над этим смеяться?! Они… Они вовсю пользуются моими познаниями, моими творениями… И меня же при этом называют Врагом, Отступником! Лицемеры!
Гортхаур терпеливо молчал. Он уже догадывался, что будет в следующий момент. И не обманулся в своих ожиданиях. Властелин, будто очнувшись, снова посмотрел на своего майа, и во взгляде черных глаз появилось что-то, отдаленно напоминающее сожаление.
- О, Гор… У тебя кровь! Возможно… наверное… иногда я бываю излишне суров с тобой… Иди ко мне, сейчас я залечу твою рану!
И Властелин притянул его к себе, обнял, поцеловал в разбитые губы – очень нежно, осторожно. И ранка затянулась, и боль прошла… А потом… Властелин был таким страстным, таким неутомимым – бессчетное количество раз Гор погибал и воскресал в объятиях сильных изящных рук…
* * *
«Хорошему клинку необходим огонь. И удары тяжелого молота» - сказал ему как-то Ауле. И Гор запомнил.
«Я – клинок. Он – пламя. Я – ничто без него, лишь безжизненная заготовка. А с ним…» А с Властелином он становился острым, звенящим, сияющим – огненный клинок Мелькора, надежный и прочный. Верный.
«Его нежность - оборотная сторона его гнева, а без ярости не было бы и страсти. Лёд и пламень. Другая Песнь, сотканная из противоречий и крайностей». Песнь Мелькора он принимал полностью, до последнего звука, погружаясь в неё всё глубже, соединяясь всё неразрывнее. И чувствовал при этом радость – от обретения себя, своего места в мире, от того, что теперь его собственная мелодия звучит так, как должна, как ему всегда хотелось…
… Тёмный майа Гортхаур тронул языком губы – нет, они уже не были разбиты, от ранки и следа не осталось. Но отчего-то, произнося слово «люблю», он ощущал вкус крови…
Хостинг от uCoz