ориджинал; рейтинг: NC-17; предупреждения: однополый секс с элементами BDSM.
Права: сюжет (если кто-нибудь его найдет) и герои – мои и только мои.
- Антон, у тебя там человек на коридоре пристёгнутый, не забыл? – недовольно пробурчал Васильич, едва я показался в дежурке.
- Помню, - поспешил я успокоить. Понятно, вечер пятницы, Васильич наш уже умученный по самые фаберже: отделенческий телефон разрывается, бумаг полно, в обезьяннике народу – битком. А тут ещё на мне человек неоформленный. – Рабочий день у меня закончился, сейчас и разберусь. Вдумчиво и без спешки.
… Пару часов назад я пристегнул его наручниками к стояку возле окна. И, вообще-то, узник мой должен был всё это время стоять мордой к стенке. Ожидать меня, осознавать свою вину и начинать бояться… Он же, паршивец, изловчился как-то сесть на подоконник. И ведь подоконники-то у нас узкие. Впрочем, задница у него – тоже… Но что меня возмутило: он ведь с ногами забрался. И это после того, как мы тут всё драили на недавнем субботнике!
Я отцепил его от батареи и сдернул с подоконника, за шкирку, не церемонясь.
- Эй! – обиженно хлюпнул узник. Он бы шлепнулся, но я вовремя подхватил. Да так удачно, что его светлые волосы мазнули по моей щеке: надо же, мягкие, как пух. И ухоженные, блестящие…
- А не фиг было с грязными лапами влезать! – я ткнул его в отчетливые следы кроссовок на подоконнике.
- Да тут и было не очень-то чисто! – фыркнул паршивец. И ещё штаны на заднице так картинно оттряхнул.
Что-то он не слишком напуган. Ладно, сейчас исправим. Я втолкнул его в кабинет и запер дверь. Ага, кажется, вздрогнул, увидев, как ключ исчез в моём кармане… Не давая опомниться, я швырнул парня на стул. При этом его короткая маечка задралась, и моя рука ухватила оголенный бок. Хм… ничего так ощущение, приятственное – прохладная гладкая кожа, да ещё от него фруктами пахнет. Холёный… Хрен знает, откуда такие ассоциации берутся, но показался он мне похожим на породистого котёнка на выставке. Весь такой ухоженный, лоснящийся, душистый-пушистый, и руки, прям, сами тянутся мять да тискать… А, блин, работать надо. Эх…
Я уселся за стол, в видавшее виды кресло с засаленной обивкой, вытащил бланк и ручку.
- Ну-с, начнем. Сперва анкетные данные…
Звали парня Никита. Двадцать годков. На юрфаке учится. Нормально, да?
- Неужели я вижу перед собой будущего работника правоохранительных, так сказать, органов? – издёвку я скрывать даже не думал.
- Вот ещё! – паршивец глянул с вызовом. – Я адвокатом буду.
Ясно. Хочет стать тем, кто постоянно портит кровь таким, как я… Вот выучится это… котёнкообразное… на своём юрфаке, оденется в дорогой солидный пиджачок вместо нынешних ярких тряпок и придет меня жизни учить… Но пока что я тут – господин и хозяин положения.
- Так зачем же будущий адвокат на чужую тачку позарился? Продать хотел? Целиком или на запчасти? Ну! Чего молчим?! Какова цель угона?
Насупился. Будто бы обидели его.
- Да не угонял я! Просто нужно было комп перевезти срочно. А потом бы на место вернул… Чего там продавать – ведро такое…
Ну, паршивец! Жигуль ему ведро! Сам-то, небось, и на самокат не заработал, пока нормальные люди вкалывают… Рука потянулась, было, за резиновой дубинкой – проучить как следует. Но я решил: нет уж, торопиться тут ни к чему. Удовольствие надо растягивать. Глядя, как это декоративное создание постукивает по моему столу аккуратными пальцами с отшлифованными ногтями, я придумал наказание поинтереснее. Такое, что от одной мысли приятно грело где-то за пазухой.
- Никита, - начал я с притворной любезностью, - а как у тебя уменьшительно-ласкательное будет?
- А Вам зачем? – он подозрительно нахмурился. Ага, почуял, значит, недоброе. И правильно…
- Надо! – я подбавил металла в голос. – Моё право – спрашивать. Твоя обязанность – отвечать.
- Ну, Ники, - отступил он. – А что?
«Ники…» – и имя-то у него котёночье…
- Ники, - повторил я, будто за ушком его почесывая. – Тебя так девчонка в постели называет? Или… - прежде, чем я договорил, смутная догадка, призрачно маячившая на периферии моих фантазий, вдруг приняла отчетливую форму. Ну, как же: маечка, которая так и норовит задраться, фруктовый запах, холёность эта его пушистая… - или парень? А?..
Паршивец, не ожидавший подвоха, растерянно моргал на меня, поспешно принимая вид оскорбленной невинности.
- Ну, точно! – я победно хлопнул ладонью по столу. – Это парень тебя в постели валяет. Ники…
Он возмущенно вскочил.
- Вы чего, спятили вообще?! Это моё личное дело…
Вот теперь настало время дубинки. Я в секунду оказался рядом с ним и от души грохнул по столу резиновым «демократизатором». Рассчитав так, чтобы едва не задеть его ухоженные пальчики.
- А ну, сидеть!!!
Котёныш, прям, подпрыгнул с испугу. И сразу сник, сел, обиженно сжавшись. Не нравится, когда против шерсти…
Я присел на стол, напротив него. Отложил дубинку… пока что.
- Ники, Ники… будущий ты юрист… Ты же понимаешь, что угон совершил. И срок тебе полагается. Тюрьма, нары, баланда… и плохие злые дяди – в больших количествах, скучающие по женским ласкам. А тут ты, весь из себя сладкий мальчик…
Я отметил, что здоровый румянец сполз с его щек. Ну, не беда, бледненький он тоже симпатичный. И ямочка на подбородке – очень ему идет…
- В моей власти отправить тебя в камеру прямо отсюда, а уж там… - я оборвал фразу на самом интересном месте и со значением посмотрел на него.
А он, по всей видимости, переваривал услышанное и представлял, как тепло его встретят обитатели камеры. Я тоже представил. В красках. И так меня это видение впечатлило, что снова стало горячо, но уже не за пазухой, а сильно ниже.
- А мы… не можем договориться?.. – он подался вперед, коснувшись рукой моего колена… случайно или намеренно?
- Договориться, хм… - у меня перед глазами всё ещё стояла нафантазированная картина тюремной оргии. С этим Ники в главной роли. Я не удержался – дотронулся пальцами до его подбородка, до той самой завлекущей ямочки. И он не отшатнулся, руку мою не отодвинул. Боится или?.. А, была не была! – так я решил. Когда ещё выпадет случай поиметь будущего адвоката. – Договориться можно. Только взяток я не беру. А вот натура у тебя подходящая.
Я ему недвусмысленно подмигнул. И тут он опять начал из себя корчить невесть что.
- Я… Вы не можете… Я жалобу напишу…
Ну, такую песню я по сто раз на дню слышу.
- Жалуйся, ради бога! Из тюряги. И пока твоя жалоба куда-нибудь дойдет, тебя не один десяток сидельцев отодрать успеет. Так что, выбирай: мне сейчас даёшь или потом зеков обслуживаешь.
Он посмотрел на меня, потом на свои чистенькие нежные руки…
- А если я… - отчаянным шепотом поинтересовался он. – То Вы… правда, отпустите?..
Всё, сдался.
- Конечно, родной, - я насмешливо потрепал его по щеке.
- И… где?.. – в его распахнутых голубых глазах читалась такая трогательная беззащитность, что… Что у меня уже накрепко стоял.
- А прямо здесь, - весело объявил я. – И прямо сейчас. Не волнуйся, нас никто не потревожит. Раздевайся!
Он нерешительно поднялся со стула и стянул куртку. А дальше… дело как-то не шло. Поэтому я снова постучал дубинкой по столу.
- Я сказал: раздеться! – грозный тон должен был окончательно убедить его, что я не шутки шучу. – Догола!
Вот, теперь его модные шмотки бодро полетели на спинку стула. Только с трусами малость задержался, пробормотал:
- Тут холодно.
Хм, в каком же месте ему холодно… Ладно, заверил, что согрею…
Наконец, он предстал в чем мать родила, и я решил хорошенько рассмотреть свою добычу. Велел ему повернуться так-сяк – хорош, что в профиль, что анфас. Но вид сзади… просто загляденье! На пояснице у него тоже ямочки обнаружились, да такие сладкие – у меня только что слюнки не потекли. А попка! Маленькая, выпуклая, бело-розовая… Да ещё вечернее солнце, пробиваясь сквозь мутное стекло, играло зайчиками на гладкой коже… Черт побери, во мне, прям, поэт родился от такого зрелища.
Не усидев на месте, я подошел в нему – сзади, ага – ухватился за эту аппетитную попку. Он стоял смирно, не дернулся, разве что задышал чаще, и легкая дрожь по телу пробежала. Послушный… А я не торопясь, смакуя, мял ладонями – тёплое, сочно-упругое… Пока не почувствовал, что мой «дружок» вот-вот порвет к чертям ширинку, устремившись аккурат между соблазнительными полукружьями. Пора было соображать, как поудобней устроиться.
Я сдвинул в сторону бумаги, освободив побольше места на столе, и сделал этакий театрально-приглашающий жест:
- Милости прошу. Ложись давай!
И тут он снова закапризничал. Провел рукой по облупившейся полировке и наморщил нос:
- Здесь крошки.
Ну, ем я тут, и что?! М-да, как видно, придется с ним пожестче, раз по-хорошему не понимает.
- Крошки – не говно. Сказал: ложись, живо!
А с другой стороны, меня ведь жутко завела именно его строптивость, страсть как захотелось заставить это породистое создание втянуть коготки и даться в руки…
Он осторожно присел на краешек стола. И вопросительно поглядывал в мою сторону.
- Ну, и в чем заминка? – поторопил я.
- А как… то есть, мне на спину ложиться?
Правильный вопрос, между прочим. Расшалившееся воображение скоренько подогнало с десяток поз, в каких бы мне хотелось драть моего узника. Но здравый смысл скептически хмыкнул – мол, на весь этот замечательный план у меня сегодня не хватит ни времени, ни… ээ… возможностей. Надо что-то выбрать… Сначала решил, было, положить его на брюхо – чтобы вверх чудо-попкой. Но потом решил, что в процессе хочу видеть его мордаху. И скомандовал:
- На спину!
Он картинно разлегся… В общем и целом, зрелище мне нравилось: этот Ники теперь весь был возле окна, и солнечные зайчики вовсю резвились на гладком ухоженном теле. Такой эффект был, как будто кожу изнутри подсвечивало. Красиво. Заманчиво. Но чего-то не хватало. Он казался недостаточно… беззащитным. И я придумал: достал наручники и… В стену были вделаны всякие железные штуки под цветочные горшки… ну, остались с тех времен, когда тут паспортный стол располагался… Так вот, цветов уже сто лет не было, а штуки пригодились.
Не утруждаясь объяснениями, я пришпилил его запястья к ненужному элементу интерьера и отошел, довольно осматривая. Вот теперь, с закинутыми за голову, скованными руками и растерянно-беспомощным выражением на лице – теперь он мне нравился гораздо больше. Не доставало мелочи – покорности. Потому что он принялся извиваться и хныкать, мол, зачем, неудобно, и всё такое.
Так, а где моя дубинка…
- Хорош трепыхаться! – я предупредительно провел дубинкой по его ребрам. – Я тут не о твоем удобстве забочусь, забыл?! – и, поскольку всё ещё не наблюдал в нем достаточного послушания, приказал: - Подними-ка ноги и раздвинь пошире, чтоб я твою дырку видел.
- Говорю же, мне так неудобно, - продолжал он упрямиться.
И тогда я шлепнул его дубинкой. По внутренней стороне бедра. В общем-то, не очень сильно, но он всё равно взвыл. И тут же хлестко получил по второму бедру. После чего сразу перестал выть, перейдя на жалобное хныканье. Но главное – подтянул ноги, согнув в коленях, и широко развел их. Полностью открывшись передо мной… Что мне мешало немедленно на него наброситься? Наверное, внимательный взгляд, следивший за мной из-под полуопущенных ресниц, и хныканье… слишком настойчивое, чтобы быть натуральным… Поэтому я опять его ударил, опять дважды – по раскрытым бедрам, уже сильнее. Вот, теперь я вытащил из него вполне настоящий вскрик. При этом он дернулся, звякнув наручниками, но ноги не опустил и не свел. Значит, понял…
- Больно? – поинтересовался я и приставил дубинку к его анусу. – Но если я её туда тебе засуну, ведь намного больнее будет, да?
Ну да, мне нравится ощущение власти. Контроль, доминирование… все дела… А что такого? Кому противно, тот просто не пробовал…
Короче, теперь весь его вид выражал готовность повиноваться и желание угодить. То, что надо. Я расстегнул ремень, ширинку – не спеша, смакуя свое торжество. И на него смотрел. А он губу кусал и как-то поглядывал просяще… Понятно, опять желает что-то вякнуть, но уже не решается, дабы не схлопотать. Воспитательные меры подействовали.
- Чего тебе ещё? – так и быть, поинтересовался я.
Обретя право голоса, он торопливо залепетал:
- Нужно смазать… Там очень много сосудов… Вы же не хотите, чтоб я тут кровью изошел?..
Смотри-ка, деловой подход обнаружился. Вот тебе и «выставочный экземпляр». Впрочем, признаваться, что упустил из виду столь важную деталь, как смазка, я не собирался. Тем более, идейка подоспела: как совместить приятное с полезным. Довольный своей находчивостью, я обошел стол и встал вплотную к его лицу.
- Надеюсь, рот у тебя не только для того, чтоб чушь нести? Вот и расстарайся – себе на пользу и мне на удовольствие.
Вместо ответа он вздохнул и демонстративно разинул пасть. Хм… выглядело, скорее, потешно, нежели возбуждающе… Но я уже настолько дошел до кондиции, что дальше и возбуждаться-то некуда. Высвободил багровый от ожидания член и сунул ему в рот… И сразу же непроизвольно простонал от привалившего блаженства. У парня стопудово имелся опыт: зубки подобрал, даже без моего предупреждения, взял охренительно глубоко да губами так плотно обхватил… И браслеты-то ему не сильно мешали, приноровился, голову приподнял…
Я дурел от горячей, мягко обволакивающей влаги, в которую окунался мой член. И всё же… нирвана нирваной, а инициативу упускать я не собирался. Поэтому собрал в кулак его шелковистую шевелюру и принялся двигать голову Ники в нужном мне ритме, всаживая член поглубже в его рот. А пару раз вынул – позволив ему пустить в ход юркий бархатный язычок…
Но вот кончать ему в рот я не стал – моего «дружка» ожидало кое-что поинтереснее. Придержав Ники за волосы, я – не без сожаления – покинул его гостеприимный ротик. Отметив, что узник мой тоже не на шутку возбудился, я приставил блестящий от слюны член к его аккуратной розовой дырочке… хотя… для верности ещё хорошенько поплевал на пальцы и смазал ему возле входа. И уж затем, не церемонясь, всадил ему покрепче.
- Ай! – не удержался он. Причем, не от боли, надо полагать – стоял у него, как часовой у Мавзолея.
- Понравилось, да? – констатировал я севшим голосом. И, не дожидаясь ответа – какой вообще ответ, на хрен он мне нужен?! – почти вышел из него, чтобы тут же, подхватив его под колени и навалившись сверху, засадить снова… Ох, как он выгнулся! Я аж испугался – как бы руки себе «браслетами» не поранил. Но от тесноты его попки, обнимавшей мой член, все заботы стали по фигу. Я молотил, вбиваясь в него по самые яйца, он отчаянно подвывал, мотая головой, и всё пытался извернуться, так, чтоб ещё больше насадиться. Вот же паршивец: я его жарю вовсю, а ему – мало… За это я заставил его кончить первым, жестко ущипнув разгоряченную кожу ягодицы. А там уже и сам – завершил скачку парой мощных толчков в обмякшее податливое тело…
Таким он мне ещё больше нравился – растрепанный, раскрасневшийся… Вдоволь налюбовавшись на его прибалдевшую рожицу, я принялся потихоньку приводить в порядок – себя и рабочий стол.
- Уфф… Это было круто! – Ники приподнял ноги, позволяя мне вытереть влажными салфетками сперва стол, а потом и его – в соответствующих местах. – Даже напугал меня этой своей дубинкой… Ты заранее всё так придумал?
- Это была импровизация, - самодовольно усмехнулся я.
Закончив уборку, я хлопнулся на стол рядом с ним и сгреб в охапку тело, по-прежнему прикованное наручниками – пусть так ещё побудет, ему полезно. Ники прильнул ко мне и произнес слегка обиженно:
- А всё-таки больно ты меня саданул… синяки, между прочим, останутся…
- Ты заслужил, - отрезал я. – На этот раз до машины моей добрался… Хорошо, гаишники вовремя тебя сцапали, а то, как пить дать, разбил бы или ещё чего… Сколько раз тебе повторять, чтоб не брал без спроса мои вещи!
- Но я же извинился! - на его лице появилась хорошо мне знакомая маска притворного покаяния.
Вздохнув, я перевернул его набок и увесисто шлепнул по хорошенькой розовой попе… Черт, сколько всего ему уже прощалось благодаря этой бесподобной попе!
- Уй! – он дернулся, но «браслеты» держали прочно. – Блин, Тоха, я же обещал, что больше не буду!
- Даа, то же самое ты говорил, когда взял мою мобилу и забыл её в клубе… А моя флэшка – светлая ей память – которую ты по пьяной лавочке в унитаз уронил…
Таких воспоминаний у меня набралось немало. И каждое я сопровождал отменным шлепком по его заду. А то и двумя… И мне это чертовски нравилось. Ему, кстати, тоже, хоть он верещал и дрыгал ногами.
Хостинг от uCozХостинг от uCoz